Маска майя

Оглавление

— А Никте?

— Она в безопасности. Они ее похитили, собираясь использовать в качестве заложницы и поставить под вопрос возможное вмешательство Тикаля. Ты увидишь ее, сын мой. Но сейчас ты должен идти спать. Завтра будет тяжелый день. И он окажется не последним.

— Война?

— Это неизбежно. Вмешательство Наранхо было продемонстрировано слишком явно, и король не может оставить этого без внимания. Нам следует организовать нападение, пока преимущество на нашей стороне. Заговорщики не знают того, что знаем мы, и не могут подозревать, до какой степени мы проинформированы. По их мнению, мы считаем ответственными за покушение жрецов Тлалока, и они полагают, что оба человека, которые могли бы выдать их, погибли. Конечно, они не рассчитывают, что мы сохраним спокойствие, но верят, что все сведется к дипломатическому протесту.

— Но бегство Черного Света станет для них сигналом… как и похищение Никте.

— Да, но они придумают сотни объяснений. Ты хорошо знаешь, какими лживыми и убедительными могут быть слова. Они сошлются на необходимость оградить принцессу от нестабильной обстановки, создавшейся в городе, — мол, стражники, охранявшие ее, не позволяли ей уйти. Или сочинят что-нибудь иное, что только придет им в голову. Все зависит от того, насколько другая сторона заинтересована признать все сказанное обманом. Но теперь спи, Балам. Оставайся здесь, в моем доме. Завтра я разбужу тебя рано, потому что нам нужно будет поговорить. — Белый Нетопырь обнял своего ученика. — Как именно будут развиваться события в ближайшие дни, сильно зависит от нас обоих.

26

Древний город майя Караколь, 2001 год

С того момента как их автомобиль въехал в Караколь, Николь охватило какое-то неопределенное ощущение, которое она ни тогда, ни потом не смогла объяснить. Но чувство было реальным, сильным и затрагивало все ее тело. Позже она призналась Жану, что это было похоже на внезапный контакт с чем-то почти осязаемым, окутывавшим ее, одновременно духовным и физическим, необычайно сильным и властным, непостижимым для человеческого разума. И у нее также появилось ощущение дежа вю, когда она осматривала развалины метрополии, простиравшиеся перед ней. Хулио, Аугусто, а также Ги говорили с ней о Караколе и о его большой пирамиде, но теперь она была в состоянии ощущать город как нечто живое, могла представить себе его высокие горделивые здания и наконец-то услышала пульс жизни тысяч его обитателей.

Жан заметил, как она вздрогнула, и спросил ее взглядом, что с ней. Николь кивнула, как бы отвечая «ничего», но крепко сжала его руку и прижалась щекой к его плечу.

Эспланада, на которой они остановились, была чистой, полностью свободной от сорняков. Архитектурный ансамбль производил впечатление тщательно ухоженного. Большая пирамида — «небесный дворец» — возвышалась неподалеку, и, глядя на нее, Николь перестала сомневаться в том, что они прибыли к месту назначения.

Она встретилась взглядом с Аугусто Фабрисио, опиравшимся на дверцу автомобиля, из которого он только что вышел. Казалось, маленькие глазки гватемальца загорелись странным светом, и что-то подсказало Николь, что им также овладело это неясное ощущение. Казалось, мужчина прочитал мысли девушки и улыбнулся ей, однако сразу же его взгляд обратился в сторону Кааны. Огромная серая пирамида жила собственной жизнью.

Николь видела фотографии Караколя, большинство из которых сделали археологи в процессе очистки и реставрации строений, и ей пришлось признать, что была проделана огромная работа, возымевшая значительные результаты. Место, полностью захваченное сельвой, больше похожее на огромную груду земли, чем на дело рук человеческих, превратилось в хорошо ухоженную ровную площадку, покрытую зелеными газонами, на которой отдельные строения смотрелись просто великолепно. Но девушку интересовала только пирамида, чья вершина едва слышно звала к себе.

Она увидела, что Аугусто Фабрисио и Хулио Ривера оживленно беседуют с человеком, подошедшим к ним, которого они, похоже, хорошо знали. Жан находился возле нее, с изумлением рассматривая впечатляющее строение.

Оба археолога распрощались с собеседником, пожав ему руку, и поспешно направились к Жану и Николь. Они были чем-то сильно удивлены.

— Он был здесь! — воскликнул Хулио Ривера. — Ги был здесь вчера утром.

— Но странно, что он появился здесь один, — продолжил Аугусто Фабрисио. — Эрнандес, ответственный за комплекс, только что нам об этом рассказал. Конечно, он не знает, ждал его кто-то или нет, потому что тот явился к нему в офис, но он уверен, что Ги в одиночестве поднялся на вершину пирамиды.

— Но он был ранен? — перебил Жан.

— Эрнандес посмотрел на нас с удивлением, когда мы его об этом спросили. Он ответил, что не заметил ничего необычного. Хотя, возможно, Ги был несколько возбужден Они знают друг друга уже давно.

— И что он там наверху делал?

— Эрнандес не в курсе. Ги попросил Эрнандеса выставить щит с объявлением, запрещающим посетителям забираться на вершину, потому что ему нужно было кое-что проверить, как он сказал.

— Да, — вмешался Хулио, — и этот человек очень расстроился, потому что Ги даже не зашел попрощаться. Вечером сам Эрнандес взобрался на Каану и увидел, что там никого нет. Он убрал щит с объявлением.

— Однако сейчас он вернулся, чтобы поставить его обратно. — Фабрисио позволил себе улыбнуться. — Мы сказали ему, что на этот раз мы хотим взглянуть на вершину. Он, должно быть, думает, что мы все сошли с ума.