Канатоходец

Оглавление

Он взял ручку с золотым пером, оглянулся в поисках бумаги, но ничего не нашел. Открыв ящик стола, он вытащил папку с писчей бумагой и конвертами. На некоторых конвертах значился адрес: HOTEL CONTINENTAL, STORINGS GATA, OSLO.

Его рука дрожала, когда он подносил ручку к бумаге, но ему удалось достаточно четко вывести свою подпись: «Жиль Денисон». Взглянув на знакомые завитки и изгибы, он почувствовал себя неизмеримо лучше, а затем поставил другую подпись: «Г. Ф. Мейрик». Он взял водительское удостоверение и сравнил подписи, получив подтверждение тому, что уже знал: подпись на удостоверении была сделана его собственной рукой.

То же самое относилось и к толстой книжечке дорожных чеков агентства Кука. Денисон пересчитал их — девятнадцать чеков по пятьдесят фунтов, всего девятьсот пятьдесят фунтов. Если он и в самом деле стал Мейриком, то с деньгами у него все в порядке. Головная боль усилилась.

Кроме дорожных чеков, в бумажнике лежала дюжина визитных карточек с инициалами Мейрика и толстая пачка норвежских бумажных денег, которые Денисон не стал пересчитывать. Сложив все на столе, он сжал ладонями пылавшую голову. Хотя он совсем недавно проснулся, но его томили усталость и опустошенность. Он знал, что над ним по-прежнему висит угроза безумия. Легче всего было бы свернуться калачиком на постели, отвергнув то чудовищное и невозможное, что произошло с ним, и погрузиться в сон с надеждой проснуться в Хемпстэде, за тысячи миль отсюда.

Денисон приоткрыл ящик стола, засунул в щель два пальца и с силой задвинул ящик другой рукой. Вскрикнув от боли, он вытащил ушибленную руку и увидел красные, налившиеся кровью отметины на пальцах. Его глаза наполнились слезами от боли, и, баюкая больную руку, он уже твердо знал, что это не сон.

Но если это не сон, то что же это? Денисон лег спать одним человеком, а проснулся другим, в другой стране. Секундочку! Это не совсем правильно. Он проснулся все тем же Жилем Денисоном — Гарольду Фельтхэму Мейрику принадлежали лишь внешность и вещи.

Денисон собирался продолжить эту мысль, когда неожиданный спазм в желудке заставил его вздрогнуть, и он внезапно понял, почему он чувствует себя таким усталым и разбитым. Он был чудовищно голоден. Кривясь от боли, он встал, снова пришел в ванную комнату и заглянул в сливное отверстие унитаза. Он помнил, что его буквально выворачивало наизнанку, однако ему не удалось извергнуть из себя ничего, кроме нескольких капель желудочного сока. А ведь вчера вечером он плотно поужинал. Нет, здесь определенно что-то не так.

Вернувшись в спальню, Денисон немного помешкал возле телефона, а затем ощутил внезапный прилив решимости и снял трубку.

— Будьте добры обслужить меня, — сказал он. Собственный голос показался ему хриплым и незнакомым.

В трубке что-то щелкнуло.

— К вашим услугам, — произнес мужской голос по-английски с незнакомым акцентом.

— Я хотел бы поесть, — сказал Денисон, взглянув на часы: было около двух. — Легкий ленч.

— Сэндвичи? — спросил голос.

— Что-нибудь в этом роде, и большую чашку кофе.

— Да, сэр. Ваш номер?..

Денисон не знал, в каком номере он находится. Он быстро оглянулся и на низком кофейном столике, стоявшем возле окна, увидел то, что вполне могло быть ключом от номера. К кольцу была прикреплена увесистая латунная табличка с номером.

— Номер 360, — сказал Денисон.

— Очень хорошо, сэр.

— Вы не могли бы принести мне газету? — продолжал Денисон, вдохновленный успехом.

— Английскую или норвежскую, сэр?

— И то и другое, по одному экземпляру.

— «Таймс»?

— Да, и любую местную газету. Когда вы придете, я, вероятно, буду в ванной. Оставьте еду и газеты на столе.

— Хорошо, сэр.

Денисон облегченно положил трубку. Рано или поздно ему придется встречаться с людьми лицом к лицу, но он не испытывал желания приступить к этому немедленно. Рано или поздно ему придется задать массу вопросов, но нужно какое-то время, чтобы прийти в себя.

Он снял со стула шелковый халат и прошел в ванную, где трусливо завесил зеркало полотенцем. После непродолжительной возни с непривычными кранами он наполнил ванну горячей водой и снял пижаму. Ему сразу же бросился в глаза липкий пластырь на его левой руке; он хотел было снять его, но вовремя остановился, спросив себя, хочет ли он увидеть то, что находится под пластырем.

Он залез в ванну и погрузился в теплую воду, постепенно расслабляясь и лениво размышляя о том, почему он так устал за каких-то два часа. Он услышал, как открылась входная дверь; из спальни донесся звон фаянсовой посуды. Затем дверь захлопнулась. Выждав еще некоторое время, Денисон вылез из ванной и начал вытираться.

Сидя на пробковом стульчике, он внезапно наклонился вперед и посмотрел на свою левую голень. Там виднелся бледно-голубой шрам, размерами и формой напоминавший апельсиновую косточку. Денисон помнил, когда это случилось: ему было восемь лет, и он упал вместе со своим первым двухколесным велосипедом.

Подняв голову, он громко рассмеялся. Воспоминание о шраме было памятью Жиля Денисона, а сам этот маленький шрам был частью его тела и не мог принадлежать этому ублюдку — мистеру Гарольду Фельтхэму Мейрику.

Глава 3

Норвежское представление о легком ленче было довольно своеобразным — об этом свидетельствовал громадный поднос, заставленный различными закусками. Денисон с удовлетворением оглядел их перед тем, как приступить к еде. Находка шрама невероятно обрадовала его и даже подвигла на то, чтобы побрить лицо Мейрика. Мейрик был старомоден и пользовался безопасной бритвой в комплекте с кисточкой для бритья из барсучьей шерсти. Прохаживаясь бритвой по незнакомым чертам, Денисон с непривычки дважды порезал щеки — свои или Мейрика? — и поэтому его лицо, когда он раскрыл газету, было украшено двумя окровавленными полосками туалетной бумаги.