Канатоходец

Оглавление

— Я и сам недолюбливал его за высокомерие, — сказал Кэри. — В конце концов эта его черта может выдать вас. Для Мейрика у вас недостаточно скверный характер.

— Благодарю, — проворчал Денисон.

— Но пока что вы с ней ладите?

Денисон кивнул.

— До поры до времени, но никаких гарантий на будущее.

— Я думал о ней, — сказал Кэри. — Допустим, мы возьмем ее с собой в Финляндию, — что подумают наши противники?

— О Боже! — с отвращением сказал Денисон.

— Подумайте, — настаивал Кэри. — Они начнут проверять ее и будут жутко озадачены, когда выяснят, кто она такая. Они решат, что раз вам удалось одурачить дочь Мейрика, то обо мне уже и говорить нечего.

— Мимо цели, — язвительно заметил Денисон. — Мне пришлось объяснять вам, кто я такой.

— С их точки зрения этого могло и не произойти, — возразил Кэри. — Это увеличивает общую неразбериху, и наши шансы возрастают. Нам нужно использовать любую подходящую возможность. Почему бы вам не предложить девушке съездить в Хельсинки на несколько дней?

Денисон заколебался.

— Со мной-то все в порядке, — наконец сказал он. — Я вступил в игру с открытыми глазами, но она… ее придется обманывать. Вы гарантируете ее безопасность?

— Разумеется. Она будет в такой же безопасности, как если бы вы поехали в Лондон, а не в Хельсинки.

Денисон надолго задумался.

— Ну хорошо, — решительно сказал он. — Я спрошу у нее.

Кэри похлопал его по руке.

— Учитывайте характер Мейрика, — сказал он. — Вы сами сказали, что он настоящая скотина, — имейте это в виду, когда будете говорить с ней.

— Вы хотите, чтобы она поехала в Финляндию, — сказал Денисон. — Я против этого. Если я поведу себя так же, как ее отец, она убежит и надолго затаится, как это уже бывало раньше. Вы этого хотите?

— Не хочу, — ответил Кэри. — Но перегните палку в другую сторону, и она сообразит, что вы не Мейрик.

Денисон подумал о том, как много раз он уже причинял Лин боль своей вынужденной беспамятностью. Взять, к примеру, случай с плюшевым медвежонком: он небрежно поднял его и спросил, что это такое. «Но ты же знаешь!», — изумленно произнесла Лин, а когда он неосторожно покачал головой, взорвалась: «Ты же сам дал ему имя! — в ее глазах стояли слезы. — Ты назвал его Мишкой-Оборванцем!»

— Не беспокойтесь, — Денисон с горечью рассмеялся. — Я могу причинить ей боль, оставаясь самим собой.

— Значит, решено, — сказал Кэри. — Завтра во второй половине дня вы встречаетесь в Хельсинкском университете с профессором Пентти Каариненом. Ваш секретарь уже договорился о встрече.

— Кто такой этот Кааринен?

— До войны он был одним из ассистентов Ханну Меррикена. Вы представитесь ему как сын Меррикена и поинтересуетесь, над чем работал ваш отец в период с 1937 по 1939 год. Нужно узнать, имела ли место утечка сведений об исследованиях рентгеновских лучей. Девушку возьмите с собой, она послужит прикрытием.

— Хорошо, — Денисон в упор взглянул на Кэри. — Кстати, ее зовут Лин. Она человек, а не безмозглая марионетка.

Кэри ответил ему спокойным взглядом.

— Этого-то я и боюсь, — сказал он.

Проводив Денисона взглядом, Кэри вздохнул. Спустя несколько минут к нему подошел Маккриди.

— Иногда меня охватывает отчаяние, — признался Кэри.

Маккриди едва заметно улыбнулся.

— Что стряслось на этот раз?

— Видишь вон те здания?

Маккриди посмотрел в направлении, указанном Кэри.

— Эта безобразная куча?

— Это квартал Виктория — сейчас там располагается полицейское управление. Власти хотели сровнять его с землей, но консерваторы выступили с возражениями и выиграли дело: здания сочли архитектурными памятниками.

— Что-то я не пойму, к чему вы клоните.

— Видишь ли, во время войны там находилась штаб-квартира гестапо, и многие норвежцы не забыли об этом. — Кэри помолчал. — Однажды там у меня состоялся продолжительный разговор с человеком по имени Дитер Брюн. Не самый приятный собеседник, можешь мне поверить. Его убили незадолго до конца войны — переехали грузовиком.

Маккриди молчал — Кэри редко говорил о своем прошлом.

— Я мотаюсь по Скандинавии уже около сорока лет — от Шпицбергена до датско-германской границы, от Бергена до русско-финской границы, — продолжал Кэри. — Через месяц мне будет шестьдесят. Но что бы ни происходило, этот паршивый мир так пи капельки и не изменился, — в его голосе звучала скрытая печаль.

На следующее утро все они вылетели в Финляндию.

Глава 14

Лин Мейрик испытывала новое и неожиданное чувство — она тревожилась за своего отца. Все ее прежние тревоги относились в первую очередь к ней самой — беспокойство за отца было чем-то необычным, заставлявшим се испытывать странный холодок изнутри.

Когда он предложил ей съездить в Финляндию вместе с ним, она пришла в восторг — восторг тем более объяснимый, что отец впервые обращался с ней, как со взрослым человеком. Теперь он интересовался ее мнением и прислушивался к ее желаниям; раньше он никогда этого не делал. Преодолев неуверенность, она начала называть его по имени, как он просил, — теперь она уже привыкла к этому.

Однако радость была несколько омрачена присутствием Дианы Хансен, которое каким-то образом омрачало восхитительное ощущение самостоятельности и заставляло Лин чувствовать себя маленькой и неуклюжей, словно школьница. Отношения Дианы с ее отцом ставили ее в тупик. Сначала она сочла их любовниками и не была ни удивлена, ни шокирована этой мыслью. Скажем, не слишком шокирована. В конце концов отец не так уж и стар, а мать никогда не скрывала от Лин причины развода с Мейриком. Но Диана Хансен не принадлежала к тем женщинам, которые обычно нравились Мейрику, и связь их казалась на удивление холодной, почти деловой.