Ветеран

Оглавление

— И как же тебе удалось сбросить этот «хвост»? — поинтересовался Трампи.

— Шла по улице, а за мной топал один из них, тот, что помоложе. Тут я обернулась и говорю ему: «Хочешь отсосу за двадцать монет?» Он бросился прочь сломя голову, только его и видели. Думаю, ему удалось убедить своих, что никакой я не компьютерщик. Компьютерщики такими делами не занимаются.

— Боюсь, что и со мной происходило то же самое, — пробормотал Трампингтон Гор. — Два топтуна (слово это прозвучало несколько странно, поскольку было произнесено голосом сэра Джона Гилгуда) заглянули в мое убогое жилище. Притворились сотрудниками муниципалитета. По счастливой случайности, я как раз в тот момент вживался в свою новую роль, водителя-пакистанца. И все же, думаю, мне надо переехать.

— К тому же у нас кончаются деньги, Трампи. Мои сбережения иссякли, пора платить за квартиру, а брать у тебя больше неудобно.

— О господи, мальчик, о чем это ты! Не надо жалеть. Мы вволю повеселились, вкусили сладость мести. Теперь можно и успокоиться.

— Да, — кивнул Бенни. — Но только этот вонючка Слейд остался на своем месте. Изгадил мне карьеру, сидит на мешке с твоим миллионом. Послушайте, у меня тут возникла одна идейка…

Июль

1 июля директор отдела британской современной и викторианской живописи «Дома Дарси» получил очень вежливое письмо, написанное, судя по всему, школьником лет четырнадцати. Юноша объяснил, что изучает изобразительное искусство с целью получения аттестата об общем среднем образовании и что его особенно интересуют прерафаэлиты. Он спрашивал, где можно посмотреть лучшие работы Россети, Милле и Холмана Ханта.

Мистер Алан Лью-Трейвес был человеком воспитанным и отзывчивым и тут же надиктовал пространное письмо, где подробно объяснял охочему до знаний юноше, что, где и как. А когда письмо было напечатано, собственноручно вывел внизу: «Искренне ваш, Алан Лью-Трейвес».

Самым престижным заведением Лондона по изучению и идентификации произведений изобразительного искусства считался, несомненно, Институт Колберта. И в его подвалах находилась лаборатория, оснащенная по последнему слову науки и техники. Заведовал ею профессор Стивен Карпентер. Он тоже получил письмо. Отправлено оно было студенткой последнего курса, готовящей диссертацию.

Девушка писала, что выбрала своей темой весьма занимательный предмет — самые нашумевшие в двадцатом веке случаи подделок живописных полотен, а также благородную роль науки в деле разоблачения мошенников.

Профессор Карпентер был счастлив ответить ей и предложил прочесть работу собственного сочинения на ту же тему. Книга эта продавалась в киоске, в фойе института. И он тоже подписался под письмом лично.

Седьмого числа того же месяца Бенни Эванс стал обладателем двух подписей и двух образцов почерка.

Сьюзи Дей было известно, что шеф ее некогда являлся одним из самых талантливых хакеров в стране и даже успел отсидеть за это срок. А потом исправился и возглавил фирму, занимающуюся созданием систем безопасности в компьютерной технологии, предотвращающих или блокирующих все попытки хакеров влезть в системы его клиентов.

И вот как-то за ленчем она спросила его, не сталкивался ли он в тюрьме с мошенниками другого рода? Теми, кто занимался подделками почерка. Босс пожал плечами и сделал вид, что никого не знает. Но человек этот был наделен особым мстительным чувством юмора и прекрасной памятью.

Три дня спустя Сьюзи Дей пришла в офис и обнаружила листок бумаги, подсунутый под клавишную доску своего персонального компьютера. Всего два слова: «Питер Каллиграф». А ниже — номер телефона. И больше ничего.

10 июля мистер Трампингтон Гор вошел в «Дом Дарси» через заднюю дверь, которая выходила во двор, где разгружались машины. Дверь запиралась на кодовый замок, но, к счастью, Бенни до сих пор помнил цифры. Слишком часто доводилось ему входить и выходить через эту дверь, торопясь на ленч в дешевое кафе неподалеку.

На актере был темно-желтый халат с логотипом «Дома Дарси» на нагрудном кармане. В точности такие же красовались на всех рабочих и посыльных. А в руках он нес картину, написанную маслом. Было как раз время обеденного перерыва.

Посыльный в фирменном халате с картиной в руках, не вызывая никаких подозрений, прошел по коридорам аукционного дома, и на него обратили не больше внимания, чем на каплю дождя во время грозы.

Десять минут, несколько извинений, и вот Трампи нашел пустующий кабинет. Вошел, запер за собой дверь и принялся шарить в ящиках письменного стола. А когда вышел — тем же путем, что и вошел, — в руках у него, помимо картины, было два фирменных бланка для писем «Дома Дарси» и два чистых конверта с логотипом того же заведения.

Четыре дня спустя, предварительно наведавшись в Институт Колберта в качестве туриста, он снова посетил его, только на этот раз облаченный в фирменный халат тамошних разнорабочих и посыльных. И проделал тот же самый трюк. И снова остался незамеченным.

К концу июля Питер Каллиграф за умеренное вознаграждение в сто фунтов сотворил два письма и лабораторный отчет.

Бенни же большую часть месяца провел в слежке за человеком, о котором слышал и знал давно, чье имя в мире искусств всегда произносилось испуганным и благоговейным шепотом. К великому своему облегчению, он обнаружил, что этот легендарный старик все еще жив и влачит почти нищенское существование в Голдерс Грин. Колли Бернсайд вошел в анналы как величайший мастер подделки знаменитых полотен.