Адская кухня

Оглавление

— В своей следующей жизни, — сказала Кэрол.

Пеллэм так и не смог определить, что она имела в виду: то, что сможет позволить себе изящные черные туфли на высоком каблуке, унизанные искусственными бриллиантами, или то, что влезет в платье, которое можно будет надеть с такими туфлями.

Когда они уже прошли половину пути, Кэрол вдруг спросила:

— Ты женат?

— Разведен.

— Дети?

— Нет.

— Встречаешься с кем-нибудь?

— Какое-то время у меня никого не было.

Если точнее, восемь месяцев.

Если можно назвать сладострастную ночь в занесенном снегом фургоне «встречаться с кем-нибудь».

— А ты?

Пеллэм не знал, следовало ли и ему задать этот вопрос. Не знал, хотел ли он его задавать.

— Я тоже разведена.

Они обошли зазывалу, стоявшего перед входом в магазин уцененной косметики.

— Краса-авица, не проходите мимо, мы сделаем вас еще краси-ивее!

Рассмеявшись, Кэрол вспыхнула и поспешно прошла мимо.

За следующим перекрестком она кивнула на неказистый жилой дом, похожий на тот, в котором остановился Пеллэм.

— А вот мой дом.

Она дала четвертак попрошайке, назвав его по имени. Зайдя в магазин полуфабрикатов, они обменялись парой слов с кассиром и прошли в зал. Показав на банку растворимого кофе и упаковку пива, Кэрол задала губами немой вопрос:

— Тебе что?

Пеллэм указал на пиво и по выражению ее лица понял, что она обрадовалась этому выбору.

Их души не слишком далекие родственники…

Квартира Кэрол находилась в соседнем подъезде. Убогая лестничная клетка со стенами, выкрашенными грязно-коричневой краской, нанесенной прямо на десятки предыдущих поколений краски. Пеллэм вслед за хозяйкой поднялся пешком наверх. Его чуткое обоняние уловило запахи старого дерева, нагретых на солнце обоев, масла и чеснока. «Еще один потенциальный факел», — подумал он.

Дойдя до своей площадки, Кэрол резко остановилась, вынудив Пеллэма остаться на ступеньке ниже. Короткая пауза. Кэрол колебалась в раздумье. Затем она обернулась. Их лица оказались на одном уровне. Кэрол поцеловала Пеллэма в губы. Его руки скользнули по ее плечам, спине, и он ощутил разгорающееся внутри пламя. Привлек молодую женщину к себе.

— Turiam pog, — прошептала Кэрол, снова целуя его взасос.

Рассмеявшись, Пеллэм вопросительно поднял брови.

— Это по-гэльски. Догадайся сам, что это значит.

— Лучше не буду.

— «Поцелуй меня», — перевела она.

— Хорошо, — сказал он, выполняя ее просьбу. — Ну а теперь, что же это все-таки значит?

— Нет-нет, — рассмеялась Кэрол. — Именно это и значит.

Хихикнув словно школьница, она шагнула к двери, ближайшей к лестнице. Они снова поцеловались. Кэрол достала ключи.

Пеллэм поймал себя на том, что критически присматривается к ней. Когда она нагнулась вперед, без очков, прищурившись, чтобы разглядеть замочную скважину, он увидел Кэрол Вайандотт, совсем не похожую на каменного, деловитого работника службы социального обеспечения с Таймс-сквер. Пеллэм увидел ожерелье из искусственного жемчуга, блузку с темными пятнами пота под мышками, дешевый хлопчатобумажный бюстгальтер, складки жира на шее, которые не рассосет никакой «гербалайф». Вечера молодой женщины заполнены сиденьем перед телевизором, ее комната завалена гламурными журналами и пустыми банками из-под диетической «Пепси-колы», а в гардеробе у нее больше хлопчатобумажных носков, чем черных трусиков. А приглашая гостей на кухню, Кэрол машинально убирает с глаз упаковки сдобных булочек — инстинкт полной женщины.

«Не делай этого исключительно из чувства жалости», — подумал Пеллэм.

Но, как выяснилось, жалость тут была ни при чем. Абсолютно ни при чем.

В конце концов, восемь месяцев — это восемь месяцев.

Пеллэм жадно поцеловал Кэрол в губы и, когда наконец щелкнул засов последнего замка, с нетерпением распахнул входную дверь обутой в черный сапог ногой.

17

На западной стороне Манхэттена у самой реки стоит на отшибе одинокий крошечный жилой квартал, состоящий из семи или восьми старых зданий.

К западу, там, куда сейчас заходило солнце, расположены пустынные автостоянки, заросшие сорняком, шоссе, а за ним бурые воды Гудзона. К востоку, за мощенной булыжником улочкой начинаются невысокие домики, среди них приютились бар для голубых и испанский ресторанчик, в витрине которого выставлены грязные пирожные с заварным кремом и нарезанная ломтиками свинина. Это Челси, учтивый, безобидный кузен Адской кухни, которая начинается к северу от него.

Угловое здание на северо-восточном краю квартала оканчивалось острым выступом. Унылое и убогое место, приют самых обездоленных. Однако обитатели дома почти не жаловались на свое жилье. Впрочем, они даже не подозревали о главной проблеме своего дома: грубом нарушении одного параграфа кодекса жилых зданий. В подвале хранились галлоны солярки, бензина, лигроина и ацетона. Взрывной силы этих легковоспламеняющихся жидкостей было достаточно для того, чтобы сровнять здание с землей, причем сделать это особенно отвратительным способом.

Одна из квартир этого дома представляла собой образчик сурового спартанского жилища. Обстановка в ней была минимальной: стул, койка, два кухонных стола и один письменный, старый и обшарпанный, заваленный инструментом и тряпьем. Ни кондиционера, ни даже вентилятора. Зато телевизор — огромный «Сони тринитрон» с экраном тридцать четыре дюйма по диагонали и пультом дистанционного управления длиной целых десять дюймов. Сейчас телевизор был настроен на канал Эм-ти-ви, но музыкальный клип шел с выключенным звуком.