На полголовы впереди

Оглавление

Джайлз попытался сбежать, но его без особых церемоний скрутили Зак и Рауль.

На сцене появился Джордж Берли, ухмыляясь во весь рот и размахивая парой бутафорских наручников. Как потом сообщил Зак, сцена произвела фурор.

Глава 17

Эмиль сказал, что шампанского хватит всем еще по полбокала, и мы с ним отправились наливать, а Оливер и Кейти убрали тарелки из-под закусок, поправили скатерти и начали расставлять приборы для банкета.

Я бросил быстрый взгляд на Филмера. Он был необыкновенно бледен, на лбу у него выступил пот. Одна рука, лежавшая на столе, была крепко стиснута в кулак. Его соседи — владельцы Красного Жара выражали свои восторги Заку, который, стоя у их столика, соглашался с ними, что Пьер еще может исправиться и стать человеком. Зак, улыбнувшись мне, отступил в сторону, чтобы я мог налить им шампанского. Филмер хрипло спросил:

— Где вы взяли этот сюжет?

Зак, сделав вид, будто воспринял это как комплимент, ответил:

— Сам придумал.

— Вы наверняка его где-то взяли. — Голос Филмера звучал злобно и безапелляционно. Владельцы Красного Жара с удивлением посмотрели на него.

— Я всегда их сам придумываю, — весело сказал Зак. — А что… вам не понравилось?

— Шампанского, сэр? — спросил я у Филмера. Что-то уж очень я расхрабрился, мелькнула у меня мысль.

Филмер меня не слышал. Миссис "Красный Жар" протянула мне его бокал, который я наполнил, и поставила бокал перед Филмером. Он этого не заметил.

— По-моему, сюжет великолепный, — сказала она. — Какой мерзкий, отвратительный убийца. И все время казался таким милым…

Я протиснулся мимо Зака, на мгновение встретившись с ним взглядом, который выражал мою искреннюю благодарность за сохранение тайны. Он принял ее с видом глубокого удовлетворения.

За следующим столиком Роза Янг спорила с Китом, доказывая, что это было всего лишь совпадение — когда он покончил с собой после того, как лишился своей лучшей лошади… К тому же Эзра лошадь продал, сказала она, а не просто отдал под угрозой шантажа.

— Откуда мы знаем, что нет? — спросил Кит. Ануины слушали разинув рот. Я молча наполнил их бокалы, но в пылу спора они не обратили на меня внимания.

— Кому теперь принадлежат лошади Эзры, вот что я хотел бы знать, — свирепо произнес Кит. — И это не так уж сложно будет выяснить. Он говорил громко — достаточно громко, подумал я, чтобы Филмер его услышал, если прислушается.

Подойти к Лорриморам я не успел — меня опередил Эмиль, но картина была необыкновенная. Мерсер сидел, положив руки на столик и опустив голову.

Бемби, в ледяных глазах которой блестели слезы, протянула руку, положила ее поверх стиснутого кулака Мерсера и ласково его поглаживала. Занте обеспокоенно допытывалась, что с ними такое стряслось, а у Шеридана был какой-то отсутствующий вид. Не высокомерный, не наглый, даже не встревоженный, а просто-напросто отсутствующий.

В проходе между столиками толпилось довольно много народу — не только официанты, но и актеры, которые, все еще продолжая играть свои роли, заканчивали представление по собственному усмотрению. Уолтер и Мейвис, например, соглашались с тем, что Пьер спас Донне жизнь и, наверное, не такой уж плохой человек, и может быть, ему надо бы жениться на Донне… если только он перестанет играть на скачках. Сквозь всю эту толпу с трудом проталкивался проводник спального вагона, который шел готовить постели в салон-вагон. Проходя мимо меня, он с улыбкой кивнул, я кивнул в ответ и подумал, что моей главной проблемой, возможно, станет чрезмерный успех представления: те, на кого оно подействовало особенно сильно, могут не остаться на ужин.

Я не спеша вернулся на кухню, где вовсю трудился Ангус, все больше напоминавший осьминога. Меня все же не покидала надежда, что беспокойство не заставит Филмера встать и уйти.

Он по-прежнему сидел неподвижно. Его напряженные мышцы медленно расслаблялись. Впечатление, произведенное на него представлением, понемногу теряло свою остроту, — возможно, он действительно поверил, что Зак все это придумал сам.

Я стал накрывать два столика, ближайшие к кухне: машинально сложил салфетки, разложил ножи и вилки. Вскоре проводник спального вагона вернулся из салона, я оставил свои столики, как были, и пошел за ним.

— Вы уверены? — спросил он меня через плечо. — По-моему, в ресторане работы хватает.

— Сейчас самое удобное время, — заверил я его. — До ужина еще пятнадцать минут. Ничего, если я начну с этого конца, а потом, если меня замучит совесть, просто брошу?

— Ладно, — ответил он. — Вы еще помните, как складывать кресла?

Он постучал в дверь Филмера.

— Они все в ресторане, но на всякий случай сначала стучитесь, — сказал он.

— Ладно.

Мы вошли в купе Филмера.

— Сложите кресло, пока я здесь, — если понадобится, я вам помогу.

— Хорошо.

Я сложил — не слишком проворно — кресло Джулиуса Аполлона. Проводник похлопал меня по плечу и ушел, сказав, что начнет, как обычно, с дальнего конца и мы сможем встретиться посередине.

— И большое вам спасибо, — добавил он. Я помахал ему рукой. Знал бы он, что благодарить его должен я… Оставив дверь открытой, я опустил койку Филмера в ночное положение, разгладил нижнюю простыню и отогнул угол верхней, как мне было показано.

Потом я сунул руку в пространство между койкой и стеной, служившее гардеробом, взялся за ручку черного портфеля крокодиловой кожи, вытащил его и поставил на постель. Ноль-четыре-девять. Один-пять-один. Пальцы у меня дрожали от нетерпения. Я принялся крутить крохотные колесики. Движения мои были неуклюжими, хотя сейчас нужно было действовать особенно точно.