Слепой для президента

Оглавление

Капсула, оставленная для него Семеном Георгиевичем Ивановым, исчезла.

Полковник Руднев, а это был именно он, ощутил, как немеет раненая рука, его люди, давя осколки стекла толстыми подошвами ботинок, уже выбирались на улицу.

Полковник видел спину стремительно несущегося к подземному переходу Глеба, но понял, что с такого расстояния попасть в него не сможет, тем более, стреляя с одной руки. И тут он заметил секретаршу Иванова – женщина спешила спрятать оружие, на которое во всеобщей суматохе, возможно, никто не обратил внимания.

Мозг Аркадия Борисовича сработал в нужном направлении: «Она вместе со своим хозяином одна видела меня в ложе театра, она одна знает, что посылка с капсулой предназначалась мне. Нет, – решил, Руднев, – не знает, а знала…»

Из-под раненой руки полковник Руднев трижды выстрелил в женщину, почти в упор. Первая пуля вошла в живот, вторая в грудь, третья в голову. Револьвер, уже готовый было лечь на дно дамской сумочки, выпал из пальцев с ярко накрашенными ногтями на ковер. Аркадий Борисович, поскальзываясь на битом стекле, добежал до окна и выпрыгнул на улицу.

Сиверов, пригнувшись, сбежал в переход, всего трижды успели выстрелить его преследователи. И, если не считать легкой раны в предплечье, отделался он пока легко.

Руднев, завидев, что беглец заскочил в переход, злорадно усмехнулся и крикнул своим людям:

– Двое под землю с одной стороны, двое – с другой!

Двое крепко сбитых молодых мужчин перемахнули через поручни ограждений, петляя среди машин, пересекли улицу и, перескочив парапет, спрыгнули в переход, они даже успели заметить своих напарников и полковника Руднева, бегущих по ступенькам с другой стороны. В этот момент в переходе, заполненном людьми, резко погас свет. В темноте грохнул выстрел. Кто-то истошно крикнул:

– Убивают!

Этот крик и раскатистое эхо выстрела отозвались визгом, топотом. Глеб рванул на себя дверь электрощитовой. Он моментально освободился от комбинезона, сбросил кепку и грязные башмаки. Пользуясь здоровой рукой и зубами, туго затянул на раненой руке шелковое кашне, нырнул в пальто, нахлобучил шляпу, сунул ноги в ботинки. И вновь оказался в погруженном во мрак переходе.

Руднев и его люди метались по ступеням, пытаясь отыскать в толпе человека в комбинезоне. Горожане, завидев на ступеньках вооруженных людей в штатском, бросались кто обратно в переход, в надежде выбраться с другой стороны, кто – на улицу.

– Он там, там, – твердил полковник Руднев, – в переходе только два выхода, ему не уйти.

Аркадий Борисович схватил за плечо мужчину в яркой куртке, который попытался прошмыгнуть мимо него, втянув голову в плечи, и развернул его к себе лицом.

– Нет, не он, тот был выше.

Глеб Сиверов – в длинном пальто, в шляпе, с зонтиком в раненой руке – пробрался к выходу, обращенному к гостинице «Космос». Его толкали, наступали на ноги. Он поднимался все выше и выше.

– Что ты по ногам топчешься! – возмутился Глеб, поравнявшись с полковником Рудневым, и оттолкнул от себя какого-то парня, – мои «беркешптоки», между прочим, двести баксов стоят!

Сиверов нагнулся и принялся носовым платком счищать с ботинка рифленый след чужой подошвы, а сам в это время, скосив глаза, посмотрел на мужчину с пистолетом в руке, запоминая его лицо. Затем капсулапосылка вместе с носовым платком исчезла в кармане пальто.

Глеб отошел от перехода метров на двадцать и нажал кнопку дистанционного пульта – под землей вспыхнул свет. Руднев и его люди тут же устремились вниз.

В холле гостиницы уже собралась толпа, через которую что-либо увидеть было невозможно. Сиверов отыскал взглядом одну из дежурных, подошел к ней:

– Что случилось?

– Такой ужас! – проговорила женщина, – итальянца убили и его охрану, всех наповал, снова эти бандитские разборки… – Как хорошо, что я сегодня уезжаю из вашей гостиницы, – вздохнул Глеб.

Он бы поговорил и подольше, но чувствовал, как уже начинает кружиться голова от потери крови и немеет перетянутая кашне рука.

В своем номере Сиверов первым делом вытащил из люка микрофон и провода, скомкал их и спустил в унитаз. Пальто упало на край ванны, тонкое шелковое окровавленное кашне тоже полетело в унитаз. Сиверов надорвал рукав, щелкнул газовой зажигалкой. Язычок пламени лизнул рану. Пузырилась, запекалась кровь.

Глеб плотно сжал зубы, превозмогая боль. Наконец-то кровотечение унялось.

Глава 13

Полковник Руднев гнал «фольксваген» от Москвы к дачному поселку нещадно, как будто ненавидел свой автомобиль и ненавидел люто. Вообще он был вне себя от ярости. Через каждые полминуты он грязно матерился, стучал кулаком раненой руки по баранке.

Руднев обгонял все машины, которые попадались ему на пути, обгонял жестоко – так, как это может делать только сошедший с ума или вдрызг пьяный, не контролирующий свое поведение человек. В конце концов – видно, на то была воля провидения – он благополучно съехал с кольцевой и погнал по неширокой, на две полосы, асфальтированной дороге к дачному поселку.

Естественно, там его специально не ждали, но железные ворота, тем не менее, разъехались, и серый «фольксваген» с зажженными фарами, визжа тормозами, подлетел к дому и застыл у самого крыльца.

Лишь здесь, у крыльца своего шефа, человека, который знал о нем столько, что этого хватило бы не только на пожизненное заключение, но и на смертную казнь, полковник Руднев почувствовал страх. У него даже затряслись поджилки, а ладони сделались мокрыми от липкого, холодного пота. Сейчас он уже не осмеливался громко материться. Матерные слова застывали на его побелевших губах вместе с вязкой, как глина, слюной.