Точка росы

Оглавление

Старый, издали заметив необычный флюгер, снизил скорость, покачал головой, поцокал языком. Встать незамеченными в достаточной близости от дома не представлялось возможным. Это вам не спальные кварталы. Кира с Людочкой оставили важные женские разговоры и тоже глядели вперед, на замок, торчащий башенкой над темными стрехами русских избушек. Машина плавно прошла последний поворот — и глазам разведчиков представилось увлекательное зрелище.

Два молодых спортивного вида парня в черных кожаных куртках профашистского толка, морща от усердия бритые затылки, били ногами нечто маленькое, вертлявое, в ярко-желтом реглане, стараясь ударить побольнее. Поверженное навзничь тело не сдавалось, проворно изворачивалось и металось из стороны в сторону по дорожке, продвигаясь рывками в сторону дома и демонстрируя то ли несгибаемый дух, то ли укорененную привычку к подобным ситуациям. На обочине с распахнутыми дверцами нос к носу стояли красный спортивный “рено” и белая “Волга”.

Бес несогласия и противоречия, который день смущавший оперуполномоченного, заставил Тыбиня тормознуть и, не говоря ни слова Кире и Пушку, выскочить на дорогу. Старый сегодня решительно не хотел оставаться невидимкой и действовал как в годы своей бурной ментовской молодости.

Набежав сбоку, как носорог, Тыбинь головой и плечом боднул одного из нападавших и снес его с дороги прочь. Человечек в желтом реглане тотчас привстал на четвереньки и молниеносно улепетнул на карачках к воротам, освобождая место для драки. При таком способе передвижения он немилосердно рвал одежду на локтях и коленях — но абсолютно не обращал на это внимания, обеспокоенный в данный момент сохранностью собственной шкуры.

Второй молодчик нехорошо осклабился, принял боевую стойку и напал на Тыбиня, осыпав того отработанным градом ударов руками и ногами. Старый все пятился, вяло отмахиваясь, подставляя многострадальные плечи и бока, поджидая, пока нападавший выдохнется, — и тогда с разворота жестко ударил его маленьким кулаком в грудь, прямо в кость. Черная тонкая кожа лопнула от удара, молния разъехалась. Парень охнул, опустил руки и сел на задницу — в сугроб. Глаза его закатились от боли.

Первый, торопливо выкарабкавшись из канавы, склонился над ним, охватил за плечи:

— Колян, Колян, чем он тебя? Вот гад! Куртяк порвал! Живого человека — кастетом!..

Старый, достав чистый носовой платок и зажимая разбитый нос, запрокинув голову, сказал гнусаво:

— Забирай его и вали подобру-поздорову. А то сейчас разозлюсь...

Молодчик под белы руки повел своего напарника к машине и, отойдя подальше, прокричал:

— Я тебя запомнил! Мы тебя еще подловим!

Тыбинь загреб с дорожки снега, приложил к переносице. Снег быстро становился красным и таял. Костяшки кулака ободрались о молнию куртки нападавшего. С дороги, не выходя из машины, на него встревоженно смотрели Кира и Пушок. Кира уже сидела за рулем, готовая прийти на помощь. Он успокаивающе помахал им.

— Человек! Э! Человек! — раздался позади писклявый голос. — Помоги мне, человек!

Спасенная жертва нападения по-прежнему стояла на четвереньках и в этой необычной позе смотрела на Тыбиня по-собачьи, осознанно и с голодным любопытством. Физиономия жертвы была худенькая, подвижная, узкая передняя челюсть заметно выдавалась вперед, усиливая сходство с хвостатым четвероногим другом. Большие безумные глаза вращались по сторонам, придавая гримасам мужчины звериную живость и выразительность.

Старый тяжело подошел к нему, протянул маленькую руку, выпачканную кровавой юшкой. Мужчина брезгливо отстранился.

— Не то! Встать я и сам могу! Пальцы утри вначале... Ты мне фигурально подняться помоги! В переносном смысле, понимаешь?

Он со стоном сел, поджав под себя ногу, пошарил в карманах богатого, разодранного на локтях реглана, достал очки. Удивительно было, что такая хрупкая вещь уцелела при его “прессовке”. Поймав взгляд Тыбиня, человек дернул головой, осклабился, обнажив кривенькие желтые зубки, и сказал:

— Я их берегу... Дороги они мне, человек... Не в прямом смысле, не за бабки, а в фигуральном... подарок одной женщины... Память... В прямом смысле они — тьфу! Говно!

Очки были маленькие, кругленькие, и в них взгляд человека вдруг приобрел осмысленность и какую-то шизофреническую целеустремленность. Точно шилом прокалывали собеседника маленькие глазки.

— Подними меня... встать помоги... Только сзади возьми, за руки не трогай!

Человечка передернуло при мысли, что Тыбинь прикоснется к нему. Встав на кривые ножки, пошатываясь, как кукла, он привалился к могучему плечу Старого.

— Теперь веди меня... к дому... Нежно веди, понял?!

Последнюю фразу он истерично прокричал. Тыбинь, удивленно косясь, приобнял его за плечо и повел. Человек сразу же положил голову ему на руку и, вздыхая умиротворенно, приговаривал при каждом шаге:

— Вот так... вот... как хорошо... ах, как хорошо!..

— У тебя там машина осталась, — напомнил ему Старый.

— Зоська заберет... Зоська сволочь... видел же, как меня били, а не вышел... Теперь Альке все расскажет... смеяться надо мной будут...

— Чего же ты его не прогонишь?

— А-а-а... Это секрет... хи-хи-хи... Его Алька наняла... Алевтина... Он ей служит... а меня не слушает... Меня никто не слушает...

— Ну и Альку прогнал бы!

— Альку? Да... Алька сволочь... редкая стерва... Но прогнать ее нельзя... В том и прелесть, что стерва, понимаешь?.. Не понимаешь, куда тебе... у тебя, небось, жена в подштанниках спит, да? Ты не обижайся... в женщинах мало кто понимает... Я! Я понимаю!..

— Тебя не за бабу били, случаем?