Стратегия Банкрофта

Оглавление

147

Он продолжил осмотр. Еще два пластыря с препаратом подкожного действия были спрятаны в складки ягодиц. В сочетании четыре «Дюрагезикса» должны были полностью подавлять сознание Андреа; в то же время доза была несмертельная.

Кто это сделал?

Остатки фентанила будут продолжать рассасываться из кожных покровов и после удаления пластырей. Наполнив ванну горячей водой, Белнэп усадил в нее молодую женщину и принялся оттирать мылом те места, где были приклеены пластыри. Его движения были сильными, но нежными. В использовании «Дюрагезикса», для того чтобы надолго лишить пленника способности к сопротивлению, не было ничего нового. Но Белнэпу страшно было подумать о том, что могло быть припасено для Андреа. Он вспомнил рассказ про того несчастного, которому Генезис в течение двух лет внутривенными вливаниями поддерживал жизнь, при этом полностью лишив возможности двигаться, поместив в стальной ящик. Рут Роббинс назвала это воображением в духе Эдгара По. Белнэпа передернуло.

Через час Андреа начала понемногу приходить в себя. Ее лепет постепенно становился все более похож на связную речь. Из ее кратких, отрывистых фраз Белнэп понял, что молодая женщина не помнит почти ничего из того, что с ней произошло, после того как вошла в номер. Он был нисколько не удивлен. Сильный наркотик вызвал ретроградную амнезию, стерев в памяти события, непосредственно предшествовавшие похищению, а также то, что произошло после. Сейчас Андреа хотела лишь спать. Весь ее организм жаждал сна, чтобы исторгнуть из себя отраву.

Белнэп знал, что его противники, столкнувшись с представителями различных государственных ведомств, на время перешли к обороне. Следовательно, пока что Андреа ничего не угрожает.

Чего никак нельзя было сказать про Никоса Ставроса. Оставив молодую женщину мирно спящей на узкой кровати, Белнэп сел в «Лендровер» и помчался назад к поместью Ставроса. Петляющая дорога, ведущая к нему, была такой же, какой он ее запомнил, но, подъехав к воротам, Белнэп с изумлением увидел, что они распахнуты настежь.

Около особняка, сверкающего в лучах заходящего солнца черепичной крышей, стояли три полицейские машины. Лицо слуги Кая было пепельно-серым. Рядом с кипрскими полицейскими стоял человек, знакомый Белнэпу по аэропорту. Макджи.

Подъехав к крыльцу на своем черном «Лендровере», Белнэп кивнул сотруднику УБН и прошел в дом.

Там, в библиотеке, находились изрешеченные пулями останки Никоса Ставроса. Мертвым он казался еще более крохотным, чем был в жизни; конечности его словно стали еще более тощими. Повсюду вокруг была кровь. В открытых глазах застыл безжизненный взгляд.

Белнэп осмотрелся вокруг. Изящная деревянная обивка стен была покрыта пулевыми отверстиями. Подобрав с пола бесформенный кусок свинца, пробивший деревянную спинку кресла, Белнэп подержал его на ладони, оценивая вес и размеры. Это были не стандартные боеприпасы армейского образца; такими пулями с медной оболочкой и полым наконечником пользуются оперативные сотрудники разведывательных ведомств Соединенных Штатов. Такие всегда любил сам Белнэп. Казалось, кто-то поставил перед собой задачу свалить на него вину за это преступление.

В открытое окно в прихожей Белнэп услышал, как Макджи разговаривает по сотовому телефону со своим начальством. В основном перечисление технических деталей о местонахождении, о характере выстрелов. Затем сотрудник УБН добавил тихим голосом:

– Он здесь. – Пауза. – Нет, я видел его фотографию, и я уверяю вас, что он сейчас находится здесь.

Белнэп вышел из особняка и направился к «Лендроверу». Макджи шагнул к нему, приветливо помахав рукой, с широкой улыбкой на лице.

– Послушайте, – сказал он, – вот как раз с вами я и хотел поговорить. – Его голос был дружелюбным, вежливым.

Подбежав к машине, Белнэп вскочил за руль и рванул с места.

В зеркало заднего вида он увидел, что полицейские, стоящие перед особняком, находятся в смятении. Они свяжутся с начальством и выяснят, как им быть дальше – бросаться ли в погоню? Но когда поступит приказ начать преследование, будет уже слишком поздно.

У Белнэпа перед глазами мелькнуло перепуганное лицо Никоса Ставроса, каким он его видел, посетив особняк сегодня утром. Казалось, магнат решил, что к нему в гости пожаловала сама смерть.

Неужели он был прав?

Глава 22

Амарилло, штат Техас

– Эта штуковина продолжает записывать? – широко улыбнулся здоровяк техасец.

Он не жалел сил, пространно защищая себя от многочисленных критиков, и его очень радовало, что этот журналист – откуда он, из «Форбс» или из «Форчун»? – не прерывал поток его излияний. Вся стена у него за спиной была завешана фотографиями: он на охоте, он на рыбалке, он катается на горных лыжах. Заключенная в рамку обложка отраслевого журнала провозглашала его «флибустьером говядины».

– Не беспокойтесь, – ответил бородатый мужчина, сидящий в кресле для посетителей, пододвинутом к массивному письменному столу из красного дерева. – Я всегда ношу с собой запасные батарейки.

– Потому что, если я разговорюсь, остановить меня трудно.

– Полагаю, исполнительному директору одного из крупнейших производителей мяса в стране есть о чем рассказать.

Глаза журналиста сверкнули за очками в толстой оправе; он непринужденно улыбнулся. Техасец мысленно отметил, что этот человек совсем не похож на всех тех представителей прессы, с которыми ему приходилось иметь дело.

– Что ж, как любил повторять мой папаша, истина – штука красноречивая. А что касается этих слухов насчет злоупотреблений средствами пенсионного фонда сотрудников – это не более чем слухи. Мои предложения нацелены на благо всех акционеров. Я хочу сказать вот что: займитесь арифметикой. Разве акционеры тоже не люди, а? Среди них множество тетушек, засидевшихся в старых девах, и одиноких старушек. Вы когда-нибудь слышали, чтобы эти прослойки общества беспокоились об интересах акционеров?