Все страхи мира

Оглавление

204

— Значит, мы здесь совершенно ни при чем, верно?

— Совершенно точно.

22. Последствия

— Черт побери, Райан, вы не имеете права так поступать!

— Как? — спросил Райан.

— Вы обратились в конгресс, не поставив меня в известность!

— Не понимаю, о чем вы говорите. Я всего лишь высказал предположение в разговоре с Трентом и Феллоузом, что могут возникнуть неприятности. Это входит в мои обязанности.

— Но у нас нет полного подтверждения! — воскликнул директор ЦРУ.

— А разве у нас бывают сведения, полностью подтвержденные?

— Взгляните на это. — Кабот передал Джеку новую папку.

— Это сообщение от Спинакера. Почему мне не передали его?

— Читайте! — огрызнулся Кабот.

— Подтверждаю утечку информации… — Это было короткое сообщение, и Райан быстро прочитал его.

— Вот только, по его мнению, утечка информации произошла в нашем посольстве в Москве. Шифровальщик или кто-нибудь еще.

— Это всего лишь его предположение — здесь в сущности говорится об одном: он настаивает, чтобы его сообщения передавались отныне из рук в руки. Это единственное, что вытекает из его слов.

Кабот поморщился. Было очевидно, что он не уверен в себе.

— Мы так поступали и раньше.

— Да, поступали, — согласился Райан. Теперь это будет даже проще, подумал он, — между Нью-Йорком и Москвой функционирует прямая авиалиния.

— Как выглядит сейчас «крысиная линия»?

На лице Райана появилось неодобрительное выражение. Кабот любит пользоваться жаргоном ЦРУ, хотя термин «крысиная линия», означающая цепь агентов и методы, с помощью которых сообщение поступало к сотруднику ЦРУ, руководящему данным агентом, вышло из употребления.

— В данном случае все относительно просто. Кадышев оставляет свои сообщения в кармане пальто. Гардеробщица во Дворце Съездов незаметно передает их одному из наших людей. Просто и без лишних хитростей. И очень быстро. В общем-то мне эта система не нравится, но она действует.

— Значит, в настоящий момент два наших лучших агента не доверяют нашим каналам связи, а мне приходится лететь в Японию — в такую даль и лично, — чтобы встретиться с одним из них.

— В том, что агент хочет встретить одного из руководителей ЦРУ, нет ничего необычного, директор. Агенты начинают нервничать, и, когда узнают, что кто-то, занимающий высокий пост, заботится о них, это все что им нужно.

— Но мне приходится тратить на это целую неделю! — возразил Кабот.

— Вам все равно нужно отправляться в Корею во второй половине января, — напомнил Райан. — Вот и навестите нашего друга на обратном пути. Ведь он не требует, чтобы вы прилетели немедленно, просто говорит о встрече в недалеком будущем. — Райан снова обратил свое внимание на сообщение Спинакера, недоумевая, почему директор отвлекся от главного на такие мелочи. Разумеется, причина заключалась в том, что Кабот — дилетант, к тому же ленивый, — не любил отступать в споре.

Итак, в новом сообщении из Москвы говорилось, что Нармонов очень обеспокоен тем, что на Западе стало известно, до какой степени зашли его разногласия с военными и КГБ. Здесь не было ничего относительно исчезнувших ядерных боеголовок, но подробно освещалась ситуация с изменившимся положением в парламенте и шла речь о новых взаимоотношениях между парламентскими фракциями. У Райана создалось впечатление, что сообщение Кадышева составлено наспех и непродуманно. Он решил, что Мэри Пэт должна с ним ознакомиться. Из всех сотрудников ЦРУ лишь она по-настоящему понимала этого русского.

— Полагаю, вы намерены показать это президенту.

— Думаю, у меня нет другого выхода.

— Если позволите, я советовал бы, сэр, напомнить ему, что нам так и не удалось проверить сведения, переданные Кадышевым.

Кабот поднял голову и взглянул на Райана.

— Ну и что?

— Так обстоит дело, директор. Когда вы принимаете решение выбрать один-единственный источник и положиться на него, особенно если его сведения очень важны, нужно предупредить об этом.

— Я верю Кадышеву.

— А вот у меня есть сомнения.

— Русский отдел считает, что его информация соответствует действительности, — напомнил Кабот.

— Это верно, они пришли к такому заключению, но я чувствовал бы себя куда лучше, если бы у нас появилось независимое подтверждение, — ответил Райан.

— У тебя есть основания сомневаться в том, о чем он сообщает?

— Нет, ничего убедительного. Но мне кажется странным, что до сих пор нам не удалось ничего подтвердить.

— Итак, ты полагаешь, что мне нужно съездить в Белый дом, проинформировать их о новых сведениях и затем признаться, что сведения могут оказаться ошибочными? — Кабот погасил сигару — к облегчению Джека.

— Да, сэр, именно так и следует поступить.

— Нет, это не для меня!

— Но вы обязаны поступить именно так. Вам придется сделать это, потому что это правда. Таковы правила.

— Джек, мне начинает надоедать, когда я все время слышу твои наставления относительно местных правил. Ты упускаешь из виду, что я — директор ЦРУ.

— Послушай, Маркус, — начал Райан, стараясь скрыть раздражение, — этот Кадышев является источником по-настоящему важной информации, настолько важной, что если она верна, то может оказать воздействие на наши отношения с Советами. Но у нас нет подтверждения. Сведения поступили только от одного лица. А если он ошибается? Если он просто не понял чего-то? Наконец, что если он лжет?

— У нас есть основания для таких подозрений?

— Никаких оснований, директор, однако по такому важному вопросу — подумайте, следует ли оказывать влияние на политику нашего правительства, основываясь на одном сообщении от одного агента? — Джек знал, что так легче всего убедить Кабота, взывая к его разуму и осторожности.