Все страхи мира

Оглавление

270

— Что?

— Нам нужно поговорить, — ответил Каминский.

— О чем?

— Мне известно, что вы из КГБ, — заметил врач.

— Доктор, — засмеялся шофер, — я водитель и работаю в посольстве.

— Справка о состоянии вашего здоровья подписана доктором Федором Ильичом Григорьевым. Он служит в КГБ. Мы вместе кончали медицинский институт. Продолжать?

— Вы сообщили кому-нибудь об этом?

— Нет, конечно.

Шофер вздохнул. Ничего не поделаешь.

— О чем вы хотите поговорить со мной?

— Вы из иностранного управления КГБ?

Увернуться от такого вопроса невозможно.

— Да. Надеюсь, у вас действительно важное дело.

— Может быть. Мне нужно, чтобы кто-то прилетел из Москвы. У меня больной с очень необычной формой легочного заболевания.

— А почему это должно интересовать Москву?

— Похожее заболевание мне уже встречалось — это был рабочий из Белоярска. Там произошел несчастный случай. Меня пригласили в качестве консультанта.

— Вот как? А что находится в Белоярске?

— Там собирают атомное оружие.

Водитель притормозил.

— Вы это серьезно?

— Не исключаю, что заболевание может иметь и другое происхождение, но мне необходимо провести специальные анализы. Если этот проект осуществляется в Сирии, нам откажут в помощи. Поэтому требуется специальное оборудование из Москвы.

— Насколько это срочно?

— Мой пациент никуда не денется, разве что в могилу. Боюсь, что его состояние безнадежно.

— Мне придется поговорить с резидентом. Он вернется не раньше воскресенья.

— Время терпит.

32. Завершение

— Нужна моя помощь? — спросил Расселл.

— Спасибо, Марвин, но я предпочел бы работать один, чтобы меня ничто не отвлекало, — ответил Госн.

— Понимаю. Если понадоблюсь, крикни.

Ибрагим надел свою самую теплую одежду и вышел на мороз. Падал густой снег. Он, разумеется, видел снег в Ливане, но там все было по-другому. Снегопад начался всего полчаса назад, а слой на земле был уже больше трех сантиметров. Северный ветер дул сильнее, чем ему приходилось испытывать раньше, и пронизал его до костей, пока он миновал метров шестьдесят до амбара. Видимость ограничивалась двумястами метрами. Госн слышал шум проносящихся автомобилей на ближнем шоссе, но не видел даже света фар. Он вошел в амбар через боковую дверь и уже успел пожалеть, что внутри амбара нет отопления. Затем он взял себя в руки, подумав, что подобные вещи не должны оказывать на него влияние.

Картонный короб, скрывавший устройство от посторонних взглядов, не был закреплен, и он снял его очень легко. Под коробом находился металлический кожух; шкалы, циферблаты, клавиши делали его похожим на коммерческий видеомагнитофон. Замаскировать бомбу таким образом предложил Гюнтер Бок, и они купили наружный корпус видеомагнитофона как металлолом у сирийской телевизионной компании. Дверцы, встроенные в металлический корпус, почти идеально удовлетворяли требованиям Госна, а значительное пространство внутри позволило установить там на случай необходимости вакуум-насос. Госн сразу убедился, что он не потребуется. Прибор, составлявший часть корпуса бомбы, показал, что внутрь не просочилось и частицы воздуха. Это не было чем-то удивительным — Госн на самом деле был искусным сварщиком, как он и сказал покойному герру Фромму, — и тем не менее оказалось приятным. Затем он проверил батареи. Их было три, все новенькие, никель-кадмиевые, и все три, как это было видно на испытательном приборе, несли полный заряд. Часовой механизм находился рядом с батареями. Убедившись, что клеммы механизма отсоединены, Госн сверил время — часы были заранее установлены на местный часовой пояс — со своими часами и увидел, что одни из них — скорее всего его собственные — отстают на три секунды. Для целей операции это не имело значения. Три бокала, поставленные внутри ящика, чтобы убедиться, что с устройством во время транспортировки не обходились неосторожно, были невредимы. Как и надеялся Госн, при перевозке действительно принимались меры предосторожности.

— Ты готов, дружище, — тихо произнес Госн. Он закрыл дверцу, предназначенную для осмотра устройства, убедился в том, что она надежно заперта, и поставил на прежнее место картонный короб. Затем, подув на замерзшие руки, он вернулся в дом.

— Не повлияет ли на наши планы погода? — спросил Куати.

— За этим снегопадом надвигается второй. Думаю, нам нужно отправляться завтра вечером, перед его началом. Второй снегопад не продлится долго, метеорологи говорят, что снега выпадет дюйма на два. Если мы отправимся после окончания первого снегопада, до начала второго дороги будут в порядке. Тогда мы разместимся в мотеле и будем ждать нужного часа.

— Превосходно. А фургон?

— Я займусь окраской сегодня, как только установлю обогреватели. Там работы всего на пару часов. Шаблоны у меня готовы, — сказал Расселл, допивая кофе. — Погрузим бомбу после того, как я закончу окраску, ладно?

— Сколько нужно времени, чтобы краска высохла? — поинтересовался Госн.

— Не больше трех часов. Мне хочется, чтобы все выглядело хорошо.

— Да, ты прав, Марвин.

Собирая грязную посуду, Расселл рассмеялся.

— Интересно, что подумают те, кто снимал кинофильм? — Он повернулся и увидел их озадаченные лица.

— Разве Гюнтер не рассказал вам? — спросил Марвин. На лицах арабов он увидел недоумение. — Я видел однажды этот фильм по телевизору — «Черное воскресенье». Какому-то парню пришла в голову мысль убить всех зрителей, пришедших на Суперкубок, с дирижабля.