Все страхи мира

Оглавление

Несмотря на то что Израиль часто рассматривают как «еврейское государство», за этим скрывается тот упрямый факт, что всего лишь небольшая часть населения страны проявляет религиозную активность. Бенни Цадин, несмотря на уговоры матери, был равнодушен к религии. Скорее он наслаждался свободной жизнью современного гедониста и после своего бар-митцва не переступал порога синагоги. Он говорил и читал на иврите, потому что это был в необходимо — иврит — государственный язык Израиля, — однако традиции прошлого казались ему забавным анахронизмом, проявлением отсталости в жизни страны, которая во всем остальном была одной из самых передовых. Его жена только подчеркивала это. Он часто шутил, что религиозный энтузиазм в Израиле сравним с размерами купальных костюмов на его бесчисленных пляжах. Родившаяся в Норвегии, его жена Элин Цадин, высокая худая блондинка, походила на еврейку ничуть не больше, чем Ева Браун, — они часто так шутили между собой — и все еще любила хвастать своей фигурой, появляясь в самом крошечном бикини, а нередко и вообще только в его нижней половине. Их семейная жизнь была страстной и пылкой. Разумеется, он знал, что она любила посматривать по сторонам, да и сам не упускал возможности поразвлечься, но когда Элин внезапно бросила его и ушла к другому, он был потрясен. Больше того, обстоятельства случившегося поразили его настолько, что Бенни оказался не в силах плакать или умолять. Элин просто ушла и оставила его одного в пустом доме, наедине с несколькими заряженными пистолетами и автоматами, каждый из которых мог мгновенно избавить его от страданий. Только мысль о сыновьях остановила Бенни. Он не мог предать их, как предали его, не мог переступить чувство мужской гордости. Однако боль — нестерпимая, страшная — осталась.

Израиль слишком маленькая страна, чтобы в ней можно было хранить тайну. Тут же стало известно, что Элин ушла к другому мужчине, и эта новость быстро достигла полицейского участка капитана. Подчиненные увидели по осунувшемуся лицу и ввалившимся глазам командира, что он страдает. Некоторые из них задумались о том, когда в нем победит сила духа и Цадин станет прежним капитаном, но прошла неделя, и всем стало ясно, что нужно думать о другом — сможет ли он вообще перенести такой удар. Начиная с этого момента за дело взялся один из сержантов. Однажды вечером четверга он постучался в дверь дома, в котором жил капитан, и тот увидел, что вместе с сержантом пришел раввин Израэль Кон. В этот вечер Бенджамин Цадин снова обрел Бога. И не только это, подумал он, глядя на Цепную улицу старого Иерусалима, он снова познал, что значит быть евреем. То, что случилось с ним, — это Божья кара, не больше и не меньше. Наказание за то, что он не обратил внимания на слова матери, за нарушение супружеской верности, за разгульные вечеринки, которые он проводил вместе с женой и друзьями, за двадцать лет грязных мыслей и плохих поступков, которые он вершил, притворяясь образцовым офицером и командиром солдат и полицейских. Но сегодня он изменит все это. Сегодня он нарушит человеческий закон и искупит свои грехи перед Словом Божьим.

Было раннее утро дня, обещавшего стать обжигающе жарким, и сухой восточный ветер дул из аравийских пустынь. За капитаном выстроилось сорок полицейских, вооруженных автоматами, гранатами со слезоточивым газом и ружьями, что стреляли «резиновыми пулями», а если быть более точным — снарядами из эластичного пластика, которые легко сбивали с ног взрослого мужчину и при очень точном попадании могли остановить биение сердца в результате закрытой травмы. Полицейские были нужны капитану Цадину, чтобы допустить нарушение закона — начальники капитана отнюдь не это имели в виду, посылая сюда подразделение полицейских — и остановить вмешательство посторонних, готовых нарушить высший закон и не дать ему выполнить порученную задачу. В конце концов, раввин Кон воспользовался именно этим аргументом. Чей это закон? Это было метафизической проблемой, чем-то слишком сложным для простого полицейского офицера. Гораздо проще было другое, как объяснил ему раввин: место, где находился храм Соломона, представляло собой святыню, духовное прибежище иудаизма и евреев. Место на Храмовой горе было выбрано Богом, и если люди оспаривали этот факт, их возражения не имели значения. Наступило время для евреев вернуть себе то, что было дано им Господом. Сегодня группа из десяти консервативных раввинов-хасидов обозначит вехами участок, на котором будет сооружен новый храм в точном соответствии со Священным писанием. Капитану Цадину был отдан приказ помешать этому, не пропускать их через Цепные ворота, но он принял решение не повиноваться приказу. Полицейские выполнят его команды, защитят раввинов от арабов, которые могут явиться сюда с теми же намерениями, что и в отданном ему приказе.

Его удивило, что арабы прибыли сюда так рано. Животные, твари, которые убили Давида и Мотти. Его родители рассказывали своим сыновьям, что значило быть евреями в Палестине в тридцатые годы: нападки, ужас, зависть, открытая ненависть. Рассказывали о том, как англичане отказались защищать тех, кто сражался вместе с ними в Северной Африке, от тех, кто встал на сторону нацистов. Евреям нельзя было полагаться ни на кого, кроме самих себя и Бога, а чтобы сохранить веру в своего Бога, требовалось восстановить Его храм на скале, где Авраам заключил соглашение между своим народом и его Спасителем. Правительство либо не понимало этого, либо позволило вовлечь себя в политические игры, затрагивающие судьбу единственной страны в мире, где евреи чувствовали себя в полной безопасности. Его долг как еврея был выше этого, хотя он оставался в неведении еще совсем недавно.