Семь соблазнов

Оглавление

— О, Марк, — выдохнула Пилар несколько мгновений спустя. — Это сон? Ну, скажи, скажи, что это все правда!

От волнения она неправильно произнесла слово, и у Марка почему-то сжалось сердце.

— Счастье мое, — ответил он, целуя Пилар. — Это наяву. Наяву и навсегда.

Они ненадолго замолчали.

— А кстати, теперь твоя очередь мазать меня вишневым кремом, — напомнила ему Пилар, откровенно облизываясь. — И не вздумай увиливать!

— Что ты!

И они продолжили любовную игру, даже не отдохнув. Ведь ночь так коротка, а им еще многое нужно успеть!

Они не знали усталости, вновь и вновь доставляя друг другу немыслимые наслаждения. Когда стрелки часов показали семь утра, Пилар мягко, но решительно оттолкнула возлюбленного, набросила халатик и встала с постели.

— Что это значит? — жалобно спросил Марк, который как раз собрался сделать ей массаж с ароматическим маслом.

— Это значит, что вам, мистер Адвокат, пора в душ и на работу, — отчеканила Пилар, с вызовов поглядев на него.

— Только не это! — застонал Марк.

Прошедшая ночь была настолько восхитительна, что он и думать забыл о Бетти и об Уилкинсе — да обо всем на свете. Но сейчас, с наступлением утра, нерешенные проблемы вновь замаячили перед ним. Но, странно дело, теперь они уже не казались такими пугающими. Пока он с Пилар, ему все по плечу! Главное, чтобы эта женщина, то дерзкая и властная, то покорная и молчаливая, продолжала его любить. А остальное как-нибудь уладится.

С этой мыслью Марк принял душ и направился в кухню, где Пилар готовила кофе. Он наскоро проглотил найденный в холодильнике сандвич с курицей и тут только понял, до чего проголодался.

— Пилар, ты самая неутомимая женщина в мире! — с восхищением отметил он, глядя, как та хлопочет с кофе.

— Слава богу, что соседка не пришла ночевать, — со смехом откликнулась Пилар, поняв его по-своему. — Это бы травмировало ее психику!

Уже в дверях Марк обернулся и снова страстно поцеловал ее.

— Любимая, сегодня я сделаю все возможное, чтобы остаться в живых, — почти серьезно сказал он. — И если Уилкинс меня не растерзает, вечером я забегу в наше кафе.

— Vaya con Dios! — по-испански ответила она. И повторила уже по-английски: — С Богом!

Они в последний раз поцеловались, и Марк наконец заставил себя уйти.

9

Бетти с трудом помнила, как добралась домой из этого проклятого «Амадеуса». Наверное, взяла такси, как же иначе? Не могла же она дойти пешком с другого конца города.

Она ввалилась в дом и прямиком направилась в свою комнату, где, не раздеваясь, рухнула на свою одинокую теперь постель и разрыдалась. Бетти плакала и плакала, и на все лады повторяла его имя, и снова всхлипывала и в отчаянии кусала подушку. Рыдания ее разносились по всему дому…

Джереми Уилкинс, который, как всегда, коротал вечерок за чтением журнала о путешествиях, очень скоро почувствовал, что его отвлекает какой-то звук. Прислушавшись, он понял, что это плач и что доносится он из комнаты дочери. Уилкинс со злостью швырнул журнал на пол и несколько раз прошелся по комнате. Рыдания не стихали, наоборот, становились все пронзительнее и надрывнее.

Что могло случиться, встревожено подумал Уилкинс и тут же сам себе ответил: ну конечно, это все Марк. Это он чем-то расстроил Бетти. Сразу же тревога уступила место злости. Сейчас он постарается успокоить свою дорогую крошку, а завтра задаст жару этому подлецу!

Уилкинс осторожно постучался в комнату дочери. Потом сообразил, что она все равно не услышит стука, и решительно распахнул дверь. Вид сотрясаемой рыданиями Бетти потряс его до глубины души. Он уже и забыл, когда в последний раз видел дочь в таком состоянии. Она даже в детстве-то плакала нечасто, а уж в последние годы и с ней и вовсе не случалось никаких истерик.

Он подошел к кровати, несмело дотронулся до ее волос.

— Бетти, доченька, что с тобой? — срывающимся голосом спросил Джереми.

— Уйди! Оставь меня в покое! — крикнула она и снова забилась в рыданиях.

— Детка, ну не надо, ну успокойся, ну подожди… — беспомощно залепетал Уилкинс. Господи, господи, что обычно делают в таких случаях? Поливают водой? Дают валериану? Коньяк? — Бетти! — чуть громче позвал он.

Она даже не отреагировала и все сильнее колошматила ни в чем не повинную подушку.

— Элизабет! — наконец крикнул отец, кое-что, видимо, вспомнив. — Немедленно прекрати истерику, а не то я вызову врача!

Он и сам не знал, с чего это вдруг ляпнул про врача, но экспромт неожиданно удался. Рыдания стали чуть тише. Тогда Уилкинс сел на краешек кровати и нежно погладил дочь по вздрагивающей спине.

— Ну-ну, будет тебе. Успокойся и расскажи, что случилось. Это из-за Марка?

Притихшие было рыдания возобновились с новой силой и перешли в настоящую бурю. Значит, он попал в точку. Да и в чем еще могло быть дело?

— Погоди, я принесу воды.

Когда Джереми вернулся со стаканом, Бетти уже сидела на кровати, прислонившись к спинке и смешно поджав ноги. Лицо ее было поистине ужасно: глаза опухли и покраснели, яркий вечерний макияж растекся зелено-коричневыми ручейками, вокруг искусанных губ алело пятно размазанной помады.

— Доченька, что сделал этот человек? — тихо спросил Уилкинс.

Он где-то прочитал, что, для того чтобы вывести человека из состояния истерики, необходимо даже самые неприятные вещи говорить ему тихим, подчеркнуто спокойным голосом.

Бетти подняла на него глаза, и в них Уилкинс увидел такую нечеловеческую боль, что понял: случилось худшее. Его подозрения подтвердились.