Запекшаяся кровь. Этап третий. Остаться в живых

Оглавление

Смех смехом, но так оно и вышло. В разведку ушли Леший и Кистень, ушли ночью, чтобы к рассвету быть на месте. Восход солнца — час молитвы у езидов.

Ночью, глядя на равнину с горы, казалось, что костры Белого города совсем рядом, рукой подать. На деле дорога заняла два часа. Когда разведчики подобрались к объекту, небо уже побледнело. Для наблюдений выбрали высокую кустистую ель на возвышенности. Забрались на верхотуру и достали бинокли. Леший подал Кистеню лист картона.

— Зачем он мне?

— Согни из него козырек для окуляров. Мы сидим против солнца, лучи попадут на стекла, и ты будешь пускать зайчиков на площадь. Нас тут же обнаружат.

Кистень качнул головой.

— Толково. Напарник из меня никудышный, зря ты меня с собой взял.

— А кого? Трюкача? Так он же права начнет качать. Они все гордые и слишком самостоятельные. Таких гордых на кладбище полно, а нам дело надо делать.

— Да, спорить с тобой я не стану, не кассу берем. Кистень прикрыл бинокль картоном и прильнул к стеклам.

— Такие богатства под ногами, а у этих ребят тоже нет равенства. Я-то думал, они живут при коммунизме.

— Ты это о чем?

— Да посмотри на размеры домов-яиц. В центре, где эта площадь с павлином, дома огромные, чем дальше от центра, тем они мельче. Знать живет в центре, а подмастерья — по краям.

— Хорошее наблюдение. Сейчас увидим. Солнце всходит.

В сером тумане таяла гора, с которой они спустились. Из селения послышался тяжелый басистый удар гонга, от которого мурашки побежали по телу. Кистень едва не свалился с сука, на котором сидел.

— Три тысячи чертей! Кто это гавкнул?

Золотой хвост павлина начал распускаться веером и превратился в шедевр ювелирного искусства, узоры поражали воображение.

— Эта хреновина тонн десять весит, — пробурчал Костру-лев. — Гусь этот возвышается над всеми постройками, как каланча пожарная или колокольня.

— Ты прав, Петя. Я думаю, что звук изрыгнул павлин. Павлин, а не гусь! В нем находится хитрый механизм, вроде часового.

— Повидал я таких игрушек на своем веку. Только в миниатюре. В оружейной палате бывал?

— Не приходилось. Я же деревенский, мало чего видел на этом свете.

— В Ленинграде, в Эрмитаже, есть похожая птица, ее лет триста назад сделали, все похожие игрушки привозились в Россию с Востока. Из Индии, Персии, Китая.

— Не такие они и дикари, как мы думаем. Среди них есть свои Кулибины и Левши. Они, Петя, принадлежат к другой цивилизации и сохранили свою веру и обычаи. Пока мы не поймем их, воевать с ними бесполезно. У этого племени должна быть своя ахиллесова пята.

— Чего, чего?

— Слабое место.

Из скорлуп-домов стали выходить люди в белых одеяниях, похожих на длинные ночные рубашки. На женщинах были украшения, а на мужчинах безрукавки поверх балахонов. Все стягивались к центру, окружали павлина кольцами, падали ниц и, вытянув ноги, расставляли руки в стороны, превращаясь в живые кресты.

— Чертова перечница, да их здесь не менее полка! — воскликнул Кистень.

— Не считая женщин и детей. И как ты отличишь богатых от бедных? Нет, Петя, здесь все равны.

— Так не бывает, должен быть вожак стаи.

— Организатор. Старейшина. Смотри. Все лежат вокруг павлина. Первое ближнее к идолу кольцо состоит из мужчин с седыми головами, они местное «политбюро», с ними нам и придется договариваться. И еще. Только у пятерых в руках посохи. Отсюда нам не разглядеть, но у кого посох богаче, тот и главный.

— Откуда знаешь?

— Я ничего не знаю, я рассуждаю.

— А почему бы не спросить? — усмехнулся Кистень. — Пойдем поговорим с ребятами. Жаль, что я кроме «фени» ни одного языка не знаю. А вдруг не поймут?

— «Языка» надо взять.

Кистень с удивлением глянул на Лешего.

— Идея мне нравится. Князь на их языке балакает. Но к ним же не подберешься. Если только ночью?

— Ты же видел, из каждой хибары люди высыпают семьями, поодиночке здесь не живут. Нам надо обойти город и попасть на северную сторону, там пшеничное поле. Сейчас идет уборка урожая, на жатве только женщины. Надо выбрать такую, на которой больше всего побрякушек. Чем богаче, тем больше знает. Сработаем тихо, и дело в шляпе. Смотри, месса закончилась, расходятся. Женщины направились на север, их ждет работа.

— Хорошо мужики устроились.

— Они тоже работают. Вон, из круглых отверстий на самой верхотуре хижины идет дым. Возможно, там хлебопекарня или кузнечные мастерские. Павлина не женская рука делала.

— Как пойдем?

— Обходить будем с запада, там скотоферма, обнесенная частоколом.

Они слезли с дерева, облепили себя ветками и желтой листвой и двинулись лесом, не выходя на опушки. Неожиданно Улдис сбил с ног Кострулева и прижал к земле, оба слились с ландшафтом. Совсем рядом проскакали всадники, у многих на плече сидели беркуты.

— Что это было? — шепнул Кистень.

— Соколиная охота. Самое время, птицы взяли курс на юг. Из оружия у охотников только арбалеты. Странная штука. Пулю Варюха извлечет, фронтовой опыт имеется, а вот стрела — дело гиблое. На наше счастье, у них нет железа, только золото, значит, заражение крови нам не грозит, если они свои стрелы ядом не обмазывают. Встали. Вперед. И не хрусти ветками, Петро, ходишь как слон.

— А ты их видел, слонов-то? — хмыкнул Кистень.

— Отец возил меня в рижский зоопарк. Мне тогда лет семь было, но ничего не забыл, будто это вчера было.

Леший не ошибся. Золотое пшеничное поле волновалось на ветру, подобно морю. Девушки в белых одеяниях, с подвязанными шелковыми лентами длинными волосами, не разгибая спины резали стебли серпами.