Запекшаяся кровь. Этап третий. Остаться в живых

• Предыдущая
• 20/81
• Следующая

— Но ты же его не видела, а только слышала голос по телефону, высказал сомнение Викентий.

— И я рассказала, как однажды, возвращаясь из института, заметила отца, который шел к той же машине. Когда он сел, я подбежала к «эмке» со стороны дверцы шофера и постучала в окошко. Этот Иван аж подпрыгнул. Пугливым оказался. На коленях отца стоял саквояж, старенький, потрепанный, с такими врачи к пациентам ходят. Червоный открыл окошко. Я его поприветствовала: «Добрый день, Иван Модестович». Он словно язык проглотил. Тогда отец сказал: «Это моя дочь, Иван. Иди домой, Лиза, пора обедать».

— У вас очень красивая дочь, Степан Августович, — вымученно улыбнулся Иван.

— Когда займешь мою должность, я позволю тебе посвататься, а пока еще мелко плаваешь.

Я расхохоталась и убежала.

— Вся эта история мне не нравится, — сказал Викентий.

— Мне тоже. Иван убил Алексея по приказу отца. Он был категорически против моего замужества. Викентий был очень встревожен, он считает, что все значительно сложнее.

— Ивана надо найти и арестовать, он сам все расскажет, — заявила я. — Разве не видно по его физиономии на снимке? Он же трус! А как он вздрогнул, когда я в окошко постучала? Обычное ничтожество!

— У нас нет никаких доказательств, — возразил Викентий. — К тому же работниками наркомата иностранных дел может заниматься только особый отдел НКВД, никак не милиция.

Я не выдержала:

— Тогда я сама его убью!

— Уезжайте от греха подальше, Лиза, — сказал Викентий. — Я сделаю все, что могу, вы все только испортите.

Больше мы не виделись.

На Клаве лица не было, она словно постарела на несколько лет, а очнувшись, решительно заявила:

— Все! Дергаем отсюда! Из Ленинграда быстрее уедем.

Долго ждать не пришлось. В комсомольском штабе строителей-добровольцев Лиза впервые увидела красивую статную женщину в длинном кожаном пальто с красной косынкой на голове. Она походила на революционерку из далекого семнадцатого, какими их изображают на книжных иллюстрациях и в театрах. Такой она запомнила Алису Коокен в образе комиссара, когда смотрела «Оптимистическую трагедию» в камерном театре Таирова. Сочетание женской красоты, революционного порыва и грубой кожаной тужурки с сильно затянутым ремнем на узкой талии, привели девушку в восторг. Какая романтика!

— Вот что я вам скажу, девушки! — прокуренным голосом начала кожаная леди, оглядывая присутствующих. — К сожалению, нас еще мало. В отличие от Ленинграда, Москва пока дремлет в своем благополучии. Кричать в газетах о вашем подвиге мы не будем, но и мурыжить вас в ожидании тоже. Оркестра не ждите, в конце концов не ради шумихи вы едете на другой конец Советского Союза, вы едете строить новую светлую жизнь. Вас ждут, в вас нуждаются, в вас верят. Проезд до Владивостока нам предоставляет НКВД СССР, но не совсем бесплатный. Завтра с платформы Москва-товарная в шесть часов утра отходит поезд на Дальний Восток. Тупик номер восемь. Вас могут взять с собой в качестве санитарок и помощниц по кухне. Не велика трудность, учитывая, что вас ждет впереди. Через четырнадцать суток вы будете на месте, где вас встретит представитель нашего комитета. Встречаемся на платформе в пять утра. Опоздавших ждать не будем, не на свидание идете. Военный эшелон расписаний не нарушает. Дисциплина должна стать для вас главным. Мы добровольцы. Твердый комсомольский характер, сила воли, бесстрашие и вера в будущее — вот наши качества. Те, кто в себе не уверен, могут не приходить, осуждать не станем. Кто в себе сомневается, пусть возьмет деньги на обратный билет. Дезертирам дорога не оплачивается. Жду! Идите собирайтесь, туфельки и шляпки оставьте младшим сестренкам.

Лиза ничего не стала собирать, незаметно чемодан из дома не вынесешь. Только сняла с книжки деньги, которые копила на создание теплого семейного гнездышка.

Май выдался жарким, пахло свежей листвой. Лиза и Клава шли к вокзалу пешком. Из пятнадцати девушек явились только шесть. Красавица в кожаном не удивилась.

В восьмом тупике стоял эшелон, состоящий из десяти товарных вагонов и двух пассажирских — один во главе состава, другой — в конце. К распахнутым дверям «телятников» были приставлены трапы, рядом — солдаты с овчарками. Из крытых грузовиков выгоняли людей и по одному отправляли к трапу, заполняя вагоны под завязку, после чего трапы сбрасывали, а двери запирали на щеколду.

— Кто это? — с некоторым испугом спросила Лиза.

— Враги народа, — ответила кожаная леди. — Свою вину они отработают на БАМлаге. Партия и правительство сохранили им жизнь в надежде на исправление.

— Мы поедем с ними?

— Нет, конечно, но ваша помощь может понадобиться.

У первого вагона их встретил комендант поезда, немолодой уже усталый человек в форме капитана госбезопасности с безразличным холодным лицом.

— Вот, Артамон Исаич, шесть красавиц.

— Я вижу четырех.

Оглянувшись, дама в коже усмехнулась:

— В прошлый раз я только двух довела. Остались самые надежные, уж эти не подведут, будьте уверены.

— Мне плевать, Валя. Может, они правильно сделали, не на прогулку в зоосад едем.

Валя порвала две бумажки, а четыре передала капитану.

— Сопроводиловка. Все документы у них на руках. Характеристик нет ни у одной.

— Понятное дело. Беглянки.

— Никакая я не беглянка, — возмутилась Лиза. — Просто я не сказала в институте, что уезжаю.

— И я о том же, милая. А письмо родителям пошлешь с дороги. Поди уже написала и в конвертик запечатала.

— Откуда вы знаете?

— Давно живу. Идите к фельдшеру, он вас на довольствие поставит и места вам выделит.

• Предыдущая
• 20/81
• Следующая