|
Оценить:
|
Нарочно не придумаешь
2
Энн улыбнулась, взглянув на скривившуюся в недовольной гримасе детскую мордашку, и прошла мимо.
О чем я думала? — мысленно спросила она себя. Ах да! Густав Клаас. У него мужественное лицо…
Ей ясно представился человек с мужественным лицом, но вовсе не отважный средневековый воин, а парень с вполне современной внешностью, тот самый, что пялился на нее на протяжении всей сегодняшней экскурсии. Густые русые волосы, прямые широкие брови, продолговатый нос, зачарованный, почти влюбленный взгляд серых глаз…
Почувствовав, что к щекам приливает краска, а грудь наполняет странное ощущение теплоты, Энн качнула головой, желая отделаться от воспоминаний о сероглазом экскурсанте, и усмехнулась.
— Чудак какой-то, — пробормотала она и тут же смущенно оглянулась, вспомнив, что находится на улице.
За ней по тротуару шли, медленно семеня, два старика с палочками и в светлых летних кепках. Но слышать ее слов они не могли, так как находились на приличном удалении.
Вздохнув с облегчением, Энн зашагала быстрее и увереннее, таким образом словно доказывая себе, что может с легкостью выбросить из головы любые глупости и вновь превратиться во взрослую, постоянно занятую делами особу.
Мобильный в сумочке упорно молчал, что все больше и больше ее тревожило. Рейнолд ушел сегодня из дому аж в восемь утра, небрежно сообщив, что уезжает по делам. Она могла спросить, по каким именно или когда его ждать, могла потребовать объяснений, дать понять, что сердится, но не терпела в отношениях никакого напора, поэтому никогда не мучила Рейнолда расспросами, угрозами и ультиматумами.
Натура творческая и свободолюбивая, она ненавидела фальшь и ложь и в последнее время все сильнее тяготилась связью с мужчиной, с которым прожила под одной крышей два с половиной года.
Официально женаты они не были. Просто после полугода бурных свиданий решили жить вместе в только что купленном Рейнолдом доме и попробовать создать семейный очаг.
Поначалу новая жизнь доставляла обоим массу удовольствия, они воспринимали свои супружеские обязанности как забавную игру. Но пора их влюбленности прошла довольно быстро, а ей на смену явились непонимание и разногласия.
Энн нередко задумывалась над произошедшими в их с Рейнолдом жизни переменами и постоянно приходила к выводу, что сошлась не с тем мужчиной, что надеяться на совместное с ним светлое будущее не имеет смысла. Ее все чаще и чаще посещала мысль вернуться в свою квартиру на Квин-стрит — островок спокойствия и уюта в огромном, живущем в бешеном ритме двадцать первого века городе. Но от решающего шага ее все время что-то удерживало. Быть может, воспоминания об утраченном чувстве или просто привычка.
В последнее время Рейнолд нередко допоздна задерживался на работе, по выходным уходил куда-то с самого утра, возвращался задумчивым и тут же садился перед телевизором. Энн чувствовала, что конец их отношений не за горами, но не представляла, каким именно тот будет…
Хватит хандрить! — приказала она себе, приподнимая голову. Так или иначе, но ситуация скоро разрешится. От того, что я каждый день буду пребывать в мрачных размышлениях, ничего не изменится. Надо срочно подумать о чем-то другом! Например, О Густаве Клаасе…
В этот момент на противоположной стороне улицы затормозила серебристая «мазда» и из нее вышел высокий русоволосый мужчина лет тридцати — тридцати пяти. Мысли Энн, тут же вспомнившей о сегодняшней экскурсии, вновь сосредоточились отнюдь не на Густаве, а на парне, который так странно и так волнующе смотрел на нее из толпы.
Что означал его взгляд? — подумала она. Может, я кого-то ему напомнила? Или мы когда-нибудь уже встречались? Или же… Нет! Все вздор! Чепуха! И почему я так долго думаю о совершенно незнакомом мне человеке? Он значит в моей жизни не больше и не меньше, чем, например, тот очаровательный мальчик с вихрами, чем сотни бывших и будущих моих экскурсантов, с которыми я общаюсь на протяжении недолгого времени, а потом расстаюсь навсегда. Надо выбросить парня из головы, ведь я наверняка никогда в жизни его не увижу. Вероятнее всего, он вообще приезжий, может, уже сегодня уедет из Торонто.
Рейнолда еще не было дома. В холле двухэтажного особняка Энн встретил лишь Мики — годовалый черно-белый баловень кот. Как только она скинула босоножки, Мики, громко урча, принялся тереться о ее ноги пушистыми боками.
— Привет, привет, дружок! — Энн наклонилась и потрепала кота по голове. — Соскучился?
Мики блаженно сощурил круглые желтые глаза и приник к ноге хозяйки всем своим упитанным кошачьим тельцем. Она улыбнулась, умиленная искренним проявлением любви, еще раз потрепала Мики по голове, прошла в спальню, переоделась и направилась в кухню выпить чашку кофе.
Ей отчаянно хотелось сосредоточиться только на работе, но мучило отвратительное чувство тревоги. А подозрения, от которых она старательно отмахивалась последние дни, настойчиво и с угрожающей скоростью приобретали все более четкие очертания.
Покусывая правый уголок нижней губы — таким оригинальным образом она всегда успокаивала нервы, хотя Рейнолда эта ее привычка неизменно выводила из себя, — Энн сварила и налила в чашечку крепкий кофе. И, даже не пригубив его, в глубокой задумчивости перешла в комнату в задней части дома, обустроенную под мастерскую. Раскрыла окно, достала с верхней полки книгу Фраймана, разложила на столе наброски и карандаши и села в кресло с обтянутым кожей сиденьем и со спинкой в виде лесенки из перекладин со сквозной резьбой.
