Нарочно не придумаешь

Оглавление

Ей представился любимый водопад, по форме похожий на фату невесты, и сердце защемило от желания очутиться там как можно скорее.

Да, я съезжу на Ниагару в ближайшие выходные, решила Энн. Вместе с Аланом. Мое чувство к нему после сегодняшнего случая ничуть не остыло, только теперь я знаю, что и он не понимает меня, и буду умнее. Нельзя позволять любви разрастаться буйным цветом, нельзя дурачить себя глупыми надеждами…

Головная боль усилилась. И Энн поднялась с кровати, чтобы выпить болеутоляющее. Когда она вернулась в спальню, зазвонил телефон.

Не задумываясь, кто бы это мог быть, она сняла трубку и поднесла к уху.

— Алло!

— Здравствуй, принцесса! Еще не спишь?

Я этого не вынесу, подумала Энн, зажмуриваясь и прижимая ладонь к виску.

— Рейнолд, у меня жутко болит голова. Я не могу сейчас с тобой разговаривать.

Вероятно не поверив в правдивость ее слов, он рассмеялся.

— Я все понял: ты до сих пор в скверном настроении. Что ж, позвоню позднее. Имей в виду, принцесса, твое упрямство скоро начнет выводить меня из себя. Приятных снов.

Раздался щелчок, затем короткие гудки.

У Энн из груди вырвался сдавленный стон. Угроза Рейнолда отдалась в ее голове усилением боли…

Через четверть часа, слушая мурлыканье свернувшегося у ее ноги и собирающегося заснуть Мики, она лежала в постели. Лекарство подействовало, и голова уже не болела, но сон не шел, как ей ни хотелось отдаться его расслабляющим объятиям.

Энн с удовольствием позабыла бы сейчас обо всех неприятностях, но мысли упрямо кружили в ее мозгу. По-моему, Рейнолд так просто от меня не отвяжется, думала она с тревогой. Только бы не увлекся угрозами, только бы не надумал прибегнуть к шантажу. Это в его духе… А впрочем, если ему и взбредет в голову нечто подобное, запугать-то ему меня нечем. Детей у нас нет, в официальном браке мы не состояли. На часть его имущества я тоже не претендую. Я лишь взяла свои личные вещи и вернулась к себе домой.

Она прижала ладони к горячим от волнения щекам, помотала головой, не в состоянии избавиться от гнетущего предчувствия чего-то предельно неприятного.

Сгущались сумерки, и по потолку задвигались причудливые тени. Энн прекрасно знала, что ночные обмозговывания проблем менее эффективны, чем утренние, но продолжала напряженно обдумывать события последних дней, чувствуя, что, пока не примет какого-нибудь решения, не уснет.

Как глупо и невежливо я прогнала сегодня Алана, расстроенно думала она, и ее щеки запылали сильнее… Хотя разве могла бы я в том состоянии, в которое поверг меня его вопрос, повести себя иначе? Разве сумела бы, даже если бы сильно захотела, скрыть обиду и продолжать держаться с ним как ни в чем не бывало? Нет. Наверняка нет.

А ведь еще сегодня днем мне казалось, что я наконец-то нашла человека, который способен понять мои чувства, угадать мысли, настроение… Я ошиблась. Опять чудовищно ошиблась…

Энн представляла себе Алана. Его внимательные серые глаза, брови, задумчиво сдвигающиеся в сплошную линию, растягивающиеся в улыбке соблазнительные губы, крупные ладони, сильные руки…

Ей вдруг захотелось опять оказаться в его объятиях и почувствовать тепло губ на своих губах. Захотелось настолько сильно, что она сжала пальцы в кулаки.

— Чокнутая! — вырвалось у нее. — Я точно чокнутая! Только что думала о том, как чудовищно ошиблась в Алане, а теперь умираю от желания с ним поцеловаться.

Мики приоткрыл глаза, не поднимая головы, посмотрел на разговаривающую с пустотой хозяйку и опять заснул.

Странно, подумала Энн. Все это очень странно. Я до умопомрачения хочу человека, в котором разочаровалась. Она пожала плечами, таким образом отвечая самой себе, что странностей в жизни хоть пруд пруди. Она не должна его любить, но на Ниагару с ним все же съездит и, быть может, даже займется сексом…

По ее коже побежали мурашки, в носу приятно защекотало от возбуждения. Она только было предалась пьянящим мечтаниям, как вдруг замерла от внезапно пришедшей на ум мысли: а что, если он не позвонит завтра?

8

С трудом уснув лишь в три часа ночи, Энн проснулась на следующее утро с гадостным ощущением легкой паники и весь день не могла ни есть, ни работать. Пришла в себя только тогда, когда в пять вечера позвонил Алан.

— Предлагаю выехать завтра из Торонто пораньше, часов в семь утра, — сказал он таким непринужденно-приветливым тоном, будто вчера они расстались лучшими друзьями. — Через полтора часа, то есть в половине девятого, будем в Ниагара-Фолс.

— Хорошо, — ответила Энн, тоже как ни в чем не бывало.

— Досмотреть прерванные сны ты сможешь и в машине, — произнес Алан, и Энн почувствовала, что он улыбается. — Погоду обещают на уикенд теплую и ясную, вчера я заходил на один метеосайт в Интернете.

— Здорово! — воскликнула Энн, теперь совершенно искренне.

— Между прочим, сегодня во время ланча я съездил в багетную мастерскую и заказал для моего обалденного портрета раму. Та, которую ты мне дала, думаю, тебе самой еще пригодится. И потом, я решил, что этот живописный шедевр должен быть вставлен непременно в изготовленную специально для него раму.

У Энн потеплело в груди. Обида, засевшая в сердце со вчерашнего вечера, под влиянием нынешних слов Алана начала постепенно таять. Она слушала его и думала, что ни один другой мужской голос в мире не ласкал ее слух подобно его.

— Я повешу мой портрет в гостиной, — сказал Алан, делая ударение на словах «мой портрет». — Она у меня, конечно, не такая, как твоя. Гораздо менее оригинальная и уютная. Но, думаю, именно там этому портрету и место. Буду приглашать гостей и рассказывать им, какая замечательная художница его написала, — добавил он мечтательно.