|
Оценить:
|
Стопроцентная блондинка
4
– Миша, что? – не выдержала наконец Настя. – Мы к кому-то в гости? А чемоданы? Мы что, не одни поедем? Еще кого-то возьмем с собой? Но как…
Платонов легко подхватил багаж (два чемодана в руки, один – под локоть) и пошел наверх. Лифт не работал. Настя торопилась вслед за Михаилом, упиралась взглядом в его надежную, уплывающую вверх спину и, задыхаясь, лепетала:
– Куда мы? На новоселье? К кому? А зачем вещи? Миш? Ми-и-иш?
Вопросы звучали в гулкой пустоте подъезда. Сегодня Платонов удивлял молчаливостью. Он был даже сумрачен. Пару раз он обернулся. Привычная улыбка, вспыхивающая в его глазах при взгляде на жену, теперь уступила место какому-то иному выражению. Настя не поняла, что это было. Жалость? Презрение?
Михаил открыл своим ключом дверь под номером 10 и посторонился, пропуская вперед Настю. Она переступила порог чужой квартиры, оглядела незнакомую обстановку.
– Ты мне объяснишь, что происходит?! – в сердцах воскликнула Анастасия, совершенно запутанная и почти испуганная.
– Располагайся, – мрачно отозвался супруг и поставил под зеркалом в прихожей Настины чемоданы. – Это твоя квартира. Теперь ты будешь жить здесь…
Глава 2
Недостача
Через месяц после того, как семья майора Здоровякина въехала в новый дом (им досталась четырехкомнатная квартира под номером 11 в симпатичной многоэтажке, выкрашенной в жизнерадостный изумрудный цвет), жена майора, Маша Здоровякина, собрала в пакет резиновые сланцы, полотенце, зубную щетку и изъявила желание отбыть в роддом. Был один из ясных дней золотого и солнечного бабьего лета.
У майора тут же случился сердечный приступ. Да, он, конечно, догадывался, что когда-нибудь Мария выкинет подобный фортель (у нее уже было 39 недель беременности). Но вот так сразу, без предупреждения!
Илья пристально вгляделся в лицо жены с высоты своего монументального роста. Он не видел признаков явной необходимости немедленно отправляться в роддом – Маша не была скорченной или взъерошенной, не ломала мебель в приступе невыносимой боли. Она расслабленно жевала булочку с курагой и выглядела умиротворенной.
– Уже? Сейчас? Мария! Скажи мне правду! – требовал Илья.
Сгусток мужества и воли, центнер упругих мышц, квинтэссенция ловкости и энергии – вот кем обычно являлся майор Здоровякин. Но сейчас его размазало по линолеуму от страха. Неотвратимость близкой развязки заставляла его трепетать.
– Думаю, еще неделю протяну, – успокоила Маша. – Но как-то мне не по себе. Поехали сдаваться. А то потом и «скорую» вызвать не успеем.
Это было мудрым решением. Илья подивился прозорливости и предусмотрительности жены, ее умению мыслить стратегически…
Сплавив любимый колобок в надежные руки врачей, майор вздохнул с облегчением. Но на него тут же навалились проблемы многодетного отца. Теперь, в отсутствие Маши, он должен был самостоятельно организовывать жизнь домочадцев – трех пацанов и овчарки Рекса.
К восьми утра он отвозил детей в садик, в шесть вечера короедов почему-то нужно было забирать домой. Какое странное правило! Ведь на следующий день в восемь утра Илья опять вез пацанов по заданному маршруту. Более логичным было бы оставить детей в садике до утра. Но почему-то подобная мысль казалась разумной одному лишь Здоровякину и не находила поддержки ни у здоровякинских отпрысков, ни у воспитателей, ни у Марии.
– Ты что! – прокричала она в трубку. – Не вздумай! Как тебе подобное пришло в голову!
А у майора нашлось немало блистательных идей по оптимизации быта. Например, очумев от процедуры раскладывания по тарелкам «флотских» макарон, Илья предложил всем есть прямо из кастрюли. Как в старину, в деревенской избе. Этакая милая фольклорная стилизация… Но дети скривили наглые мордочки.
– Ну ты что, папа! Не-е-ет… А где салфетки?
– Какие салфетки?! – обалдел Илья.
– А мама всегда нам давала.
– Пошевеливайтесь, сэр! – Это прозвучало из уст младшего – Эдика.
В общем, Здоровякин потерпел фиаско. Кроме того, отцовские заботы никак не монтировались с распорядком службы майора. Коллеги очень удивились, когда он три раза подряд покинул кабинет без пятнадцати шесть. Такая пунктуальность была несвойственна Здоровякину. Раньше он предоставлял себя в служебное пользование круглосуточно – все-таки оперативник, а не канцелярская крыса.
Более того, майора накрыло лавиной разнообразных домашних дел. Детям постоянно что-то требовалось в садик – то индейские костюмы с бахромой, то нитки мулине, то блины (обязательно по две штуки!). В ступор ввергла Здоровякина просьба принести пророщенную фасоль. Так как о фасоли парни вспомнили только в одиннадцать вечера, то ночь у майора выдалась бурной. До восхода солнца он упорно проращивал бобовые, поддерживал уровень влажности и оптимальный температурный режим. Он никогда не сдавался без боя!
Он ездил к Маше в роддом, это тоже отнимало время. Еще майор невероятно мучился вопросом, откуда берется чистое, отглаженное белье. Незаметно появляется, как Дед Мороз, в полночь? Ничего подобного! Куча грязных футболок, бермудов и носков росла. Илья утрамбовывал ее в корзину, прессовал, сдавливал – благо силы ему было не занимать. А стопка чистых маек в комоде стремительно таяла. И никакой надежды, что подобное положение вещей внезапно изменится!
Проведя вечер в пришивании «индейской» бахромы к рубашкам сыновей, исколов до крови пальцы, Илья в конце концов понял: все, чего он ждет от судьбы, – это право спокойно заниматься любимым делом. Ловить преступников, выезжать на место преступления, осматривать трупы.
