Дуэль сердец

• Предыдущая
• 26/46
• Следующая

— Нет, я поеду в замок! — услышала она сказанные ею слова.

Кимберли грезила наяву. Она находилась в том состоянии, когда нельзя однозначно утверждать, спишь ли и видишь сон или вспоминаешь реальное прошлое. Перед нею открывались картины чужой жизни, и, что самое странное, она ощущала себя живущей в ту эпоху. Явились призраки из мрака и закружили ее в странном хороводе прошлого.

Кимберли попыталась определить, кто еще находится в комнате вместе с ней. Но комната была пуста. Сколько времени она провела в состоянии странного гипноза, словно засыпая и пробуждаясь, Кимберли не знала. Она посмотрела на кулон, который сжимала в руке. Она его надела, когда мерила платье, и до сих пор не убрала в бархатную коробочку. Она любила эту милую безделушку, с которой играла всю жизнь и теперь иногда надевала на шею. Взяла она его с собой и в замок.

— Нет, с меня достаточно! — сказала она вслух, обращаясь к кристаллу горного хрусталя. — Завтра я уезжаю! А сейчас возьму книгу и буду читать.

Кимберли положила кулон в футляр, нашла в сумке детектив, который захватила еще из дому, и принялась за чтение.

В каком-то порыве нежности и восторга он склонился к золотистой головке и запечатлел на ее лбу поцелуй...

Кимберли перевернула страницу. Странно, она так хотела узнать развязку, а сейчас ей абсолютно все равно, кто отравил тетушку героини и будет ли героиня счастлива с героем. Куда интереснее выяснить, что ответил ей — вернее, той даме — полковник, но вдруг она почувствовала, что знает.

В ушах вдруг раздался неприятный голос, голос ее мужа. И опять реальность исчезла. Не было дрожащей Кимберли, осталась только та, властная красавица в огненно-красном мерцающем платье.

— Ты не только опозорила себя, ты обесчестила всю семью! — кричал муж, брызгая слюной. — Ты, дура, думаешь, нужна ему? — не стеснялся он в выражениях. — Этот волокита и прожигатель жизни обольстил многих дурех. У него за душой ни гроша!

— Ты меня решил сосватать? — насмешливо поинтересовалась она у мужа. — Зачем тебе его богатство? — Она повернулась и, гордо вскинув голову, покинула комнату.

Ушла она и из видений Кимберли. К ней бесшумно подкрался сон и забрал ее, измученную чужой судьбой, в свои нежные объятия.

11

Утром в столовой собралось порядочное количество народа. Кимберли решила, что в замок приехало еще человек пять. Появилась Кристин, одетая в роскошный пеньюар. Многочисленные слои прозрачной ткани четко обрисовали ее стройную фигуру, создавая обманчивое впечатление, что вынырнувший лучик света откроет взорам присутствующих все ее прелести.

Кимберли заметила, что глаза мужчин подозрительно заблестели, а лица женщин на мгновение исказила судорога зависти, но они тотчас взяли себя в руки и с притворным равнодушием отвернулись — подумаешь, мы и не такое видали и имеем, но не выставляем напоказ, как некоторые. Только страшненькая девица в очках, которую Кимберли заприметила в свите Кристин, не удержалась:

— Ну ты, Крис, даешь! С ума сойти можно!

Кимберли оглянулась на Реджиналда, ожидая, что его глаза тоже загорелись огнем. Она не ошиблась, они горели. Но сверкали его глаза не любовью или вожделением, а гневом.

— Крис, марш к себе и переоденься, — скомандовал он. — Кто разгуливает в таком виде?

Кристин поднялась со стула и направилась к буфету.

— Не понимаю, чем тебя не устроил мой вид, Реджи. Разве лучше щеголять дома в джинсах? В девятнадцатом веке, считалось нормой, если дама принимала в будуаре близких друзей в прозрачных пеньюарах.

— В Викторианскую эпоху, Крис? — усмехнулась девица в очках. — К твоему сведению, это был период строгой морали!

— Я говорю о Париже, Фанни! — выкрутилась Кристин.

— Ты имеешь в виду двор «Короля-Солнце»?

— Да, конечно! Это было прекрасное время для женщин — галантный век! Мужчины преклонялись перед лучшей половиной человечества.

— Галантным веком принято называть восемнадцатый век. А Людовик Четырнадцатый жил в семнадцатом. Так что, Крис, сначала определись, какой век ты предпочитаешь, — с добродушной усмешкой, в которой проскальзывало презрение, возразила Фанни.

— Ладно, историк! Речь идет не о веках, а об одежде. Лучше быть в пеньюаре, чем в лосинах, обтягивающих ножки-палочки, — ужалила Фанни Кристин.

— Хватит препираться! Кому сказал, марш переодеваться! — едва сдерживая гнев, приказал Реджиналд.

— А мне нравится эта мода трубадуров и рыцарей, — вставил высокий светловолосый парень, которого звали Дуглас. — Они сражались на турнирах в честь дамы сердца...

— В честь какой дамы ты сражался бы, мы знаем! — прервал его Реджиналд.

Фанни продолжала презрительно усмехаться. Кимберли нечаянно увидела усмешку на ее губах и вдруг поймала себя на мысли, что эту девицу она невзлюбила еще в большей степени, чем Кристин. Пока она размышляла над этой загадкой — шпильки, которыми колола Фанни Кристин, должны были вызвать симпатию у Кимберли, — еще один завтракавший молодой джентльмен резко сменил тему разговора.

— Вы не представляете, что я вчера видел. Привидение! Настоящее замковое привидение!

— Не сочиняй, Барни, — лениво ухмыльнулся Дуглас.

— Правда-правда! — поддержала Барни Кристин. — Я тоже видела. — Представляете, запах серы, приглушенный женский смех, а потом голубоватый туман...

— И женщина, поднимающаяся по лестнице, — поддержал Кристин Барни.

Кимберли вздрогнула. Описание Кристин того, что происходило ночью, так совпадало с увиденным ею, что она не выдержала и произнесла:

• Предыдущая
• 26/46
• Следующая