Чужое счастье

Оглавление

Джейн продолжала что-то говорить, но Эмери слушала ее вполуха. Она не на шутку разволновалась. Слухи, сказала Джейн. О якобы переживаемом ею, Эмери, периоде творческого застоя! Интересно, кто распускает подобные бредни? И главное, зачем?

— Постой, ты сказала «когда стали трубить»? Что это значит? Кто «трубит»?

— Телевидение. У нас на одном коммерческом канале есть рубрика под названием «Силуэт». Там в основном рассказывают о всяких течениях в мире моды. Про дизайнеров тоже говорят. Но больше просто сплетничают.

Эмери похолодела.

— Обо мне тоже?

— Конечно. Ты ведь известная персона. Кто не знает Диззи Эмери? Гм… но не переживай, все это не так уж серьезно…

Как бы не так! Хорошенькая история получается! Где-то в далеком Хьюстоне всем известно, что Диззи Эмери переживает творческий кризис, а сама она — то есть я — об этом даже не догадывается.

Кроме того, что в Хьюстоне жила Джейн, Эмери связывало с ним лишь то, что, как почти в каждом крупном городе, там находились принадлежащие ей фирменные магазины — «Диззи Эмери» и «Прескотт шуз».

— Как бы то ни было, Джейн, спасибо за предупреждение.

— Не стоит благодарности. Так все это… неправда?

В голосе Джейн звенела такая радость, что сердце Эмери сжалось. Вращаясь в мире моды, она знала, как редко принадлежащие к этой сфере люди радуются друг за друга.

— Нет, Джейн, — улыбнулась она. — Не знаю, кому и зачем понадобилось плести обо мне небылицы, однако у меня не только нет проблем творческого плана, но, наоборот, идеи бьют фонтаном.

В телефонной трубке прозвучал вздох облегчения.

— Ох как хорошо… Я тут, признаться, разволновалась за тебя.

— Ты настоящий друг, Джейн! — с чувством произнесла Эмери. Она так растрогалась, что у нее даже защипало в носу от подступающих к глазам слез. Вероятно, находящаяся в далеком Хьюстоне Джейн в эту минуту тоже испытывала нечто подобное, потому что Эмери услышала, как та всхлипнула. И тотчас по ее собственной щеке скатилась слеза.

Дальше последовал типично женский разговор, во время которого Эмери и Джейн осыпали друг друга ласковыми словами и комплиментами. Однако, попрощавшись с подругой, Эмери решительно высморкалась и гневно сверкнула глазами.

Что за наглость! Что позволяют себе телевизионщики Хьюстона?

8

До поры эта загадка оставалась неразрешенной. А потом мысли о ней отодвинулись на второй план, оттесненные серией новых непонятных событий.

К Эмери с разных сторон стали поступать сведения о все тех же, касающихся творческого застоя слухах. Количество подобных разговоров увеличивалось в геометрической прогрессии. Казалось, все готовы смаковать запущенную кем-то ложь. Особенно изощрялись коллеги по цеху и подвизающиеся на ниве модельного бизнеса критики, которым пресса заказывала большие статьи.

Разумеется, все это происходило не само по себе. Кто-то всем руководил. Где-то находился таинственный дирижер, взмаху палочки которого повиновались множество незнакомых между собой людей. Однако их разрозненные действия в конечном итоге оказались весьма результативными.

Сначала непонятная деятельность вертелась вокруг Нью-Йорка, Филадельфии, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелеса, того же Хьюстона и прочих крупных городов, где было хорошо известно словосочетание «Диззи Эмери». В каждом из них в разное время Эмери проводила свои показы. Везде у нее были деловые партнеры и, разумеется, покупатели, собиравшие свой гардероб на основе ее моделей одежды.

В том, что касалось бизнеса Эмери, поначалу ничего особенного не происходило. Она вообще сперва решила, что кто-то из конкурентов просто организовал против нее моральную атаку, которую не стоит воспринимать всерьез. Ну слухи и слухи. Мало ли кто что болтает. Если бы все известные люди обращали внимание на то, что о них говорят, им бы осталось лишь отойти от своей деятельности, лечь в гроб и на том прекратить свое существование. Однако никто так не поступает. Напротив, многие рассматривают сплетни как дополнительную — и главное, бесплатную — рекламу. А некоторые так и вовсе сознательно дают повод для пересудов в надежде привлечь к себе внимание.

Но период беспечности продолжался у Эмери лишь до тех пор, пока не прокатилась новая волна слухов. И на этот раз она была задета ими гораздо сильнее, чем прежними, потому что речь шла о более серьезных вещах — о плачевном состоянии ее бизнеса.

Результат появления подобных разговоров тоже оказался страшнее. Вернее, речь уже шла не просто о досужей болтовне, а о двух сознательно нанесенных ударах, направленных на разные участки воображаемого фронта: первый был призван поразить область творчества, второй — сферу бизнеса. В совокупности они привели к тому, что некоторые потенциальные партнеры не захотели иметь с Эмери дела.

В частности, две намеревавшиеся сотрудничать с ней фирмы, с представителями которых она начала предварительные переговоры в Барселоне, запросили дополнительное время для обдумывания условий будущих контрактов. В прежние дни в этом не было бы ничего особенного, однако теперь подобная задержка показалась Эмери очень подозрительной.

Но так как сделать она ничего не могла, то ей осталось лишь сцепить зубы и без устали работать, создавая оригинальные, непривычные и даже шокирующие модели одежды. Ее целью было сразить не только и не столько публику, сколько модных критиков, чтобы те своими отзывами в печати и в телевизионных интервью восстановили ее искусственно пониженный статус.