Будни контрразведчика

Оглавление

— Кладбищенское спокойствие, сэр.

— Кажется, ваши сотрудники не сумели установить у Кромески диктофоны? — поинтересовался Крэбб.

— Об этом лучше спросить Гендерсона. Передайте, что его хочет видеть начальник управления.

Через несколько минут появился Гендерсон, эксперт–связист. Лицо у него было сконфуженное.

— Дело вот в чем, сэр. Сперва пошел Морисси под видом газовщика. Потом констебль Нил, притворился электромонтером. Опять ничего не вышло. Тогда отправился я сам, будто я водопроводчик. Единственное, что мне удалось, — это пристроить диктофон в ванной.

— Что же вам мешает? — терпеливо спросил Крэбб.

— Да все эта женщина, сэр. Миссис Кромески. — Гендерсон слегка покраснел. — Она… ну ходит за нами по пятам.

— Зачем?

— Она… она делает разные намеки…

— Интимного характера?

— Именно, сэр. Грязные предложения. И не дает работать.

— Ладно. Надевайте фуражку водопроводчика и отправляйтесь туда снова. И примите ее предложения.

— Но я женатый человек, сэр.

У Крэбба не было ни малейшего намерения помогать Бойкотту, но в нем заговорил профессионал. Он не терпел отсутствия инициативы в работе.

— Вы можете оказаться женатым человеком без работы и без пенсии, если не будете выполнять приказов, Гендерсон.

Гендерсон судорожно вздохнул — ему ничего не оставалось как подчиниться.

— Вот видите, такая простая деталь человеческого поведения ускользнула от вашей электроники, Бойкотт. Ну, мне пора. Не забудьте насчет государственного визита. Да, кстати, надеюсь, Кроум у вас по–прежнему под наблюдением?

— Зачем? Это бы его только настораживало. Мы и так знаем, где его найти, если понадобится.

— В прошлую пятницу он вышел на пенсию.

— Это не имеет значения.

— Боюсь, что имеет, и немалое, — веско заметил Крэбб. — Он, кажется, скопил изрядную толику и приобрел участок земли в Аргентине. Улетел туда сегодня утром с женой. К сожалению, с Аргентиной у нас нет соглашения о выдаче преступников.

Бойкотт разинул рот и вытаращил глаза.

— Похоже, он ускользнул у вас прямо между пальцев, Бойкотт, не так ли?

С этими словами Крэбб покинул своего заместителя.

У ближайшей телефонной будки он остановился. Кислятина знал, что только по телефону–автомату можно говорить без опаски, все частные аппараты прослушивались.

Он набрал одиннадцать цифр. В трубке зажужжало. Затем послышался гудок особого тона. Крэбб набрал еще шесть цифр, и его соединили непосредственно с «Тремя безымянными».

— Он ваш. Можете его брать в любой день на следующей неделе.

— Крэбб подловил для нас Бойкотта, — сказал «Безликий» двум остальным «Таинственным друзьям».

— Превосходно. Один из них встал, прошел к схеме и, взмахнув карандашом, вычеркнул фамилию Бойкотта из списка.

13. Новая эра

У Рональда весь день прошел в заботах и беготне, и его подавленность как рукой сняло — он заметно приободрился.

Ни на минуту не забывая о многозначительной просьбе Лавлейса: «Проверьте, чтобы за вами не было слежки», — он носился из одного кинотеатра в другой и с риском для жизни соскакивал на ходу с автобусов, чтобы оторваться от хвоста, который, возможно, был к нему приставлен. Для большей верности он хватал одно такси за другим и на полдороге внезапно менял маршрут . К семи часам Рональд исколесил весь город, умаялся окончательно и остался без гроша.

И вот он бредет, прихрамывая, по Пикадилли к Белгрейвии, где находится дом Лавлейса. Улица Нейпиар–Кресент состоит из роскошных особняков, в большинстве из них разместились посольства, но дом № 32 разделен на квартиры — самые большие и дорогие квартиры во всем королевстве. Перед Рональдом раскрываются тяжелые двери, и он попадает в вестибюль, какой можно увидеть лишь на экране кино.

В квартире Бакстера Лавлейса его встречает экономка в черном платье из плеяды преданных слуг семейства Лавлейс.

— Мистер Антони ожидает вас в кабинете, сэр. Будьте любезны, следуйте за мной. Рональд идет за нею по устланному толстым ковром коридору, где на стенах красуются портреты предков семейства Лавлейс.

— Мистер Бейтс, сэр, — объявляет экономка. Лавлейс сидит за письменным столом в другом конце огромного кабинета. В комнате полумрак, обои цвета выдержанного красного вина, мебели немного, но она массивна и роскошна.

— Входите, Рональд. Рональд вспыхнул от радости. Такая важная персона называет его просто по имени — о подобном он никогда не мог и мечтать.

— Присаживайтесь, — говорит Лавлейс. — Вы, наверно, замерзли. Выпейте коньяку. Бокал похож по размерам и весу на бочонок, коньяк — старый, ароматный, налит щедрой рукой. Рональд чувствует, как он согревается в жарко натопленной квартире.

— Я должен извиниться перед вами за нелепый утренний спектакль, но я был вынужден его устроить. Все должны были поверить, что вы вышли из игры.

— Понимаю, — сказал Рональд, не представляя себе, о чем идет речь.

— Я вам доверяю. Это вы мне писали, не так ли? Анонимное предупреждение о том, что Хаббард–Джонс установил за мной слежку?

Рональд кивнул. За последние двое суток произошло так много событий, что об этом письме он начисто забыл.

— Я могу положиться лишь на очень немногих. По правде говоря, сейчас только на двоих. Это вы и бригадир Радкинс, — печально говорил Лавлейс. — Вы, наверно, догадались, поговорив со стариком на прошлой неделе, что у меня к вам дело.

Рональд полагал, что теперь его уже ничем не удивишь, но это сообщение его потрясло — значит, нелепая прогулка в машине с бригадиром считалась деловым разговором! Лавлейс подлил Рональду еще коньяку и продолжал: