Нелегкая победа

Оглавление

— Ах, да, — пробормотала Патриция. — Да, вы знаете, она действительно очень красива. Если хотите, я попрошу дочку вас представить, когда вы будете в наших краях.

— О, нет, благодарю, — отозвался Рон. — Уверяю вас, я не могу пожаловаться на недостаток женщин в моей жизни. Что же касается Дженни…

— Да уж, с нами у вас забот прибавится, — засмеялась Патриция, а сама решила, что, судя по отсутствию уюта в доме, он — типичный холостяк, слишком занятый и независимый, чтобы заводить семью. Он без сомнения привлекает женщин внешностью, манерами и деньгами, думала Патриция, да и сам, конечно, далеко не женоненавистник. Но, видимо он привык не отдавать явного предпочтения ни одной из своих знакомых и не подпускать никого слишком близко, чтобы не брать на себя ответственность.

— Ладно, пойдемте, — сказал Рон, видя, что она просто падает от усталости, — я провожу вас в вашу комнату. После того, как вы вздремнете, можете позвонить домой и сказать, что благополучно добрались. А потом мы пообедаем.

У Патриции уже не было сил рассматривать спальню. Она только отметила, что неяркие шторы были предусмотрительно задвинуты, и в комнате царили приятный полумрак и прохлада. Потом она улеглась на огромную роскошную кровать и закрыла глаза. Уже в полусне девушка чувствовала, как Рон, бережно прикасаясь к ее больному колену, делает ей перевязку, а потом накрывает одеялом.

Когда он встал, чтобы уйти, Патриции вдруг захотелось посмотреть на него и она приоткрыла глаза. Блаженство покоя привело ее в лирическое состояние духа, и она в который раз, но теперь с восхищением, отметила, что он очень строен и красив, и что от него исходит успокаивающая сила и уверенность. Даже в минуты крайней слабости и подавленности она чувствовала, как эта уверенность заражает ее.

Рон собирался вылечить ее, помочь ей снова встать на ноги, и она знала, что он не сдастся, пока не добьется своего, и что его нисколько не волнуют неутешительные прогнозы доктора Майера. Конечно, он старался прежде всего для того, чтобы она смогла выполнить нужную ему работу, но одновременно он почему-то заботился и о ней самой, думал о ее будущем, хотел, чтобы она вернулась в большой спорт и смогла играть даже лучше прежнего. Все это напоминало странный каприз, но при этом Патриция уже не могла не доверять ему, ведь он был единственным человеком, предложившим ей реальную помощь и внушившим надежду на будущее. Неожиданно появившись в ее жизни, он теперь все больше и больше заслонял собой ее старый, уютный мир, одновременно открывая ей новые, незнакомые и даже головокружительные перспективы. Она не успела заметить, как он непонятным образом стал ей совершенно необходим.

Решив, что Патриция уже крепко спит, Рон с улыбкой вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.

5

— Вверх… Вниз… Отлично. Еще раз… Больно?

— М-ммм…

— Хорошо, отдохните минутку… Так. Еще раз вверх… Держите. Теперь плавно вниз… Больно?

У Патриции хватило сил только обессиленно кивнуть головой. Боль в левом бедре была уже невыносимой, но она знала, что ей нужно поднять груз еще два раза, и понимала, что ей все равно придется это сделать. Рон никогда не нагружал ее чрезмерно, он давал ей ровно такую нагрузку, чтобы не травмировать больную ногу, но все же упражнения казались Патриции нескончаемой пыткой.

— Хорошо. Осталось еще два раза.

Его пальцы коснулись рубцов над левым коленом и осторожно ощупали их.

— Здесь болит? — кажется, в тысячный раз спросил его голос, сводящий ее с ума своим спокойствием.

— Да! — выкрикнула она вне себя от боли и раздражения и, сжав зубы, попыталась еще раз нажать на педали. Спина ее выгнулась дугой, и Патриции показалось, что она сейчас сломается пополам, хотя этого не могло произойти — она была накрепко пристегнута ремнями к адской машине по имени «Наутилус». Патриция попыталась расслабиться, готовясь к последнему разу. Ее сотрясала дрожь, пот ручьем тек по спине и по бедрам. Сквозь шум в ушах она опять услышала спокойный голос Рона, и ей показалось, что он не человек, а одна из частей этого пыточного механизма.

— Кого вы хотите из меня сделать? — спросила Патриция, задыхаясь. — Мазохистку?

— Да нет, женщину, умеющую за себя постоять, — ответил все тот же спокойный голос. — Феминистку, — пояснил он немного позже уже с оттенком юмора.

— Очень смешно, — выдохнула она, в последний раз наваливаясь на педали.

Дженнифер сейчас, наверное, болтает с Барбарой или читает книжку, почти с завистью подумала Патриция. После ланча они с Роном пойдут купаться или кататься на лошади, и мне разрешат немного отдохнуть, а потом опять начнется это мучение.

Прошло уже три недели с тех пор, как ее выписали из больницы, и шесть дней после приезда дочери. Теперь у Патриции было новое расписание тренировок, и, хотя она была не очень с ним согласна, ей оставалось только подчиниться. Она могла общаться с дочерью утром и днем, если только Дженни не уезжала куда-нибудь с Роном или Барбарой. Они, правда, всегда встречались за обедом, и Дженнифер, поглощая аппетитные блюда, приготовленные миссис Стейн, рассказывала матери о том, как она провела день. Патриция терпеливо слушала и, стараясь не завидовать, давилась предназначенной для нее пресной и невкусной диетической пищей.

По вечерам Патриция отдыхала в ортопедическом кресле и наблюдала, как Дженни, сидя у Рона на коленях, читает ему какую-нибудь из своих детских книжек или смотрит телевизор. И каждый раз, когда она видела их вместе, Патриция все больше и больше убеждалась в том, что они прекрасно ладят друг с другом, и что ее дочь, которую она всегда считала довольно необщительным и замкнутым ребенком, полностью доверяет этому чужому человеку. Дженни просто сияла от счастья, когда Рон сажал ее к себе на колени и рассказывал что-нибудь забавное, когда он брал ее на руки, чтобы посадить на лошадь или когда просто обнимал и прижимал к себе.