Её победа

Оглавление

Ужин и беседа у него дома! О боже! Об этом она не смела и мечтать.

12

— Серебряных канделябров и подобных вещиц в моем доме, к сожалению, не водится, — объяснял Тим, с суетливостью гостеприимного хозяина раскладывая по тарелкам только что доставленный из ресторана ужин. — Я живу скромно, как и полагается обычному холостяку.

Кристин хотела сама заняться столом, дать больному возможность отдохнуть, но он и слушать об этом не пожелал.

— И знаешь, до поры до времени меня такая жизнь вполне устраивала. Нравилась даже, — продолжал Тим. — Но в какой-то момент я вдруг почувствовал, что созрел для чего-то другого, что на глазах меняюсь, что нуждаюсь теперь в гораздо большем, чем мальчишеские развлечения и компания друзей…

Он поставил на сервировочный столик коробки из-под заказанных блюд и уселся за стол.

— Впрочем, об этом чуть позже. Сначала давай поужинаем. А затем я, как и обещал, расскажу тебе чудесную историю появления в моей спальне твоей фотографии, и только потом…

Тим вздохнул, и на его лице отразилась целая гамма разных эмоций: тревога, предвкушение чего-то крайне важного, долгожданного, а еще какое-то трепетное, очень личное чувство, от которого у Кристин перехватило дыхание. Ей вдруг стало ясно как белый день, что он сильно волнуется, что собирается заговорить о чем-то невероятно серьезном и надеется на понимание. Ее душа от желания подарить ему это понимание порывисто сжалась.

— Проголодалась? — спросил Тим, расстилая на коленях салфетку.

Кристин, как это ни удивительно, отнюдь не ощущала себя голодной. Но приличия ради ответила:

— Немного.

— Тогда давай поедим. — Тим кивнул на стол. — Приятного аппетита.

— Приятного аппетита.

Оба, будто сговорившись, только попробовали разложенную на тарелках брокколи с мясом и перешли к главному. К тому, чего ждали так долго, — несколько бесконечных недель, точнее всю свою жизнь.

— Фотографию я отсканировал из «Парашютиста» после того, как узнал, что шесть лет назад ты победила в международных соревнованиях, — произнес Тим, глядя в тарелку. — Специально для этого съездил в библиотеку. Признаюсь честно, я и не подозревал, что ты настолько талантлива, что добилась в парашютном спорте таких ошеломляющих успехов.

В душе Кристин шевельнулась былая обида. Она чуть было не сказала, что до Киттинджера ей конечно же еще далеко, но смолчала, щадя чувства признавшего свою вину Тима.

Он вскинул голову и посмотрел ей прямо в глаза.

— Ты представить не можешь, каким болваном я себя ощущаю, когда вспоминаю все свои идиотские насмешки над тобой. А ведь тогда я искренне верил, что все без исключения женщины более слабохарактерные и менее умные, чем мы, мужчины. — Он усмехнулся. — Орел, нечего сказать!

Кристин склонила голову набок.

— А теперь?

— Теперь? — Тим взволнованно сглотнул. — Теперь я знаю, что страшно заблуждался. Особенно после сегодняшнего случая в лесу… — Его голос стал приглушенным, исполненным восхищения и признательности. — Ты фантастическое создание, Кристин. Благодаря тебе я стал по-другому смотреть на женщин, на жизнь в целом… — Он помолчал, глядя на нее пристально и красноречиво. — Сегодня ты спасла мне жизнь, ты — женщина, по которой я схожу с ума вот уже несколько месяцев…

Кристин показалось, что она услышала эти слова, просто потому, что в глубине души слишком страстно желала этого. Потому что спит и видит Тима не наяву, а во сне. Она зажмурилась и покачала головой.

— Кристи… — тихо позвал Тим.

Кристин открыла глаза.

— Ты меня слышишь?

— Гм…

Тим порывисто провел пальцами по ее смуглой щеке, по обнаженному плечу, обхватил левой рукой за тонкую талию, привлек к себе и уткнулся носом в ее покрытый золотистым пушком висок.

— Я сказал, что без ума от тебя, — горячо прошептал он. — В тот самый момент, когда мы впервые увиделись, в моей голове как будто что-то переключилось, понимаешь? Скорее всего при помощи этих своих дурацких шпилек я, сам того не сознавая, пытался проверить возникшее у меня в душе чувство, убедиться в том, что не ошибаюсь. Скажешь, это глупо? Смешно? Я и сам понимаю. И ужасно от этого страдаю, поверь.

Кристин ничего не отвечала. Она ожидала услышать от него все, что угодно: слова извинения, раскаяния, восхищения, очередную издевку, признание своей вины, даже намек на то, что он не прочь повторить их свидание и посмотреть, что из этого выйдет. Объяснения в чувствах застали ее врасплох, и она слушала их в счастливом ошеломлении, все еще не веря, что не спит.

— Когда ты нашла меня сегодня в лесу, — пылко шептал Тим, — я подумал, что ты ангел, ангел, посланный мне с небес. Я даже боль перестал чувствовать, веришь? Ты действовала так спокойно, так ловко, спасая меня, а я даже не удивлялся, честное слово, ведь уже был на все сто уверен в том, что ты чудо. — Он нежно поцеловал ее в висок. — Ты лучше меня, выше, чище… И на редкость умная, сильная, целеустремленная. И все же я с огромным удовольствием окружил бы тебя заботой, как маленького беспомощного ребенка.

Кристин слышала и не слышала его откровения. Понимала она лишь одно: что переживает лучшие в жизни минуты, что слух ее ласкают самые желанные, самые долгожданные слова. И с замиранием сердца ощущала на виске прикосновение губ Тима, его теплое дыхание.

У нее возникло ощущение, что мечтать ей больше не о чем. Что впереди ее ждет величайшее в жизни счастье, точнее не ее, а их обоих, повенчанных раз и навсегда сегодняшним несчастьем, разыгравшимся ветром… И бескрайним небом…