Мы не расстанемся

Оглавление

— Он так старался исправить ту свою ошибку и загладить вину, Надя. Многие часы он посвящал пациентам, часто не ожидая никакой оплаты. Иногда, до того как он уговорил доктора Стикса переехать сюда, он приходил ко мне таким усталым, что засыпал на том стуле, на котором сейчас сидишь ты, посредине разговора.

— Я знаю, — прошептала Надя. — Он засыпал так и у меня.

Эдда ответила печальной улыбкой.

— Все это время он был так одинок. Отчаянно одинок. Вот почему, когда ты, похоже, влюбилась в него, я надеялась… Ну я старая женщина с романтическими идеями. Конечно, сейчас иные времена.

— О, Эдда. Я все еще не могу этому поверить. Ведь он признался окружному прокурору, что вошел в операционную под воздействием бодрящих таблеток.

— Да, это так. А потом взял на себя полную ответственность за смерть пациентки.

— Ему не может быть никакого прощения. Он поступил чудовищно!

— Да, — вздохнула Эдда. — И он страдал из-за этого. Когда девять лет назад он приехал сюда, он был совершенно разбитым человеком. В первый раз за свою долгую жизнь я встретила человека, который так ненавидит себя.

Надя опустила глаза.

— Я думаю, что это не прошло до сих пор.

— Да, но уже не так сильно, мне кажется, особенно после того, как встретил тебя.

Надя прикусила губу, не в силах собраться с мыслями.

— Он нуждается в тебе, Надя. Не только в твоей любви, но и в твоей вере. Если ты не сможешь дать ему это, он просто погибнет.

— Мой бог, Эдда, как мне теперь жить? Зная, что он все еще лечит людей, пользуется их доверием — вашим и моим, — как если бы у него было право на это?

— Думаю, у него есть такое право, — ответила Эдда с редкой для нее резкостью. — Он заработал наше доверие. Человек, которого мы знаем по имени Ален Смит, а для многих просто «док». Разве такое уж большое значение имеет имя?

— Но как быть с ложью? С обманом? Не только здесь, но и в Бостоне, где в усыпальнице Лей-тонов похоронен другой человек? А его отец и сестры? Разве не должны они знать, что он жив?

— Я читала — они отказались от него, как только он сделал признание.

— И все же…

— Привет, мам! Я не слышала, как ты пришла. — В комнату вбежала Элли, уже совершенно забывшая о своей вывихнутой лодыжке.

— Привет, моя радость. Мы с миссис Кар пьем чай и беседуем.

Элли нахмурила брови.

— А чего ты плакала?

— Разве. — Надя провела салфеткой по глазам. — Может, это от простуды.

— Эльвира, дорогуша, ты не хочешь переночевать у меня?

Надя хотела возразить, но, увидев выражение лица дочери, передумала.

— Мамочка, можно? Сегодня пятница. Завтра нет занятий в школе. У миссис Кар такие чудесные куклы. У некоторых даже туфли на пуговках.

— Ладно, согласна.

— Ура! — Элли с силой обняла мать, отчего у нее на глаза снова навернулись слезы.

— Ну, мне пора выпускать газету, — сказала она, когда Элли отпустила ее.

Встав, Надя благодарно посмотрела на Эдду и увидела нежную, понимающую улыбку на ее морщинистом лице. Эдда вышла с ней в прихожую и аккуратно притворила дверь в кухню, прежде чем озабоченно прошептала:

— Ты поговоришь с ним? Дашь ему шанс рассказать свою версию истории?

— Да, я поговорю с ним. Но захочет ли он говорить со мной?

В своем кабинете Надя поспешила посмотреть список звонков, оставленный ночной телефонисткой. У нее упало сердце. Ни слова от Алена в ответ на ее телефонограммы, которые она оставила в больнице и на его домашнем автоответчике. Надя набрала номер ночной телефонистки и спросила об Алене.

— Извините, миссис Адам, — ответил приятный голос. — Доктор Смит еще не справлялся о телефонограммах.

— Понятно.

— Может, вы не знаете, но сегодня у доктора Смита первый свободный вечер за последние три недели. Я думаю, он отсыпается.

— Понятно. — Надя поблагодарила ее и повесила трубку.

Повернувшись, она посмотрела на портрет отца.

— Я люблю его, па. Знаю, ты не считаешь это существенным, но я-то думаю по-другому.

Ален предупреждал ее, что стыдится некоторых моментов в своем прошлом, чего-то, о чем он должен рассказать ей. Может, именно в данный момент он собирается с духом, чтобы поговорить с ней?

Вероятно, ей стоит подождать.

Нет, твердо решила вдруг она, беря свою сумочку и ключи от машины. Так она снова позволит кому-то принимать решения за себя. А это было ее, и только ее делом.

12

Дом Алена оказался похож на хижину лесоруба девятнадцатого века. Построенный из бревен, он напоминал гнездо в роще гигантских мирт.

Подъездная дорожка была расчищена от снега, и она ехала среди высоких сугробов, как в тоннеле. В конце дорожки она остановилась рядом с «бронко» и выключила двигатель и фары, очутившись в темноте, — только одна лампочка горела у входа.

Ступеньки на крыльце были также очищены от снега, но покрыты льдом, и она схватилась за перила, чтобы не упасть.

Звонка она не увидела и громко постучала костяшками пальцев. Раздавшийся звук мог, казалось, разбудить и мертвого. Но Ален не появился, и она постучала сильнее. Опять тишина.

Встревоженная, она схватилась за ручку, та легко повернулась, и дверь открылась.

— Ален, ты здесь? — позвала она. — Это Надя. Я хочу поговорить с тобой.

Она услышала характерное потрескивание горящих дров и почуяла запах дыма.

Собрав всю свою храбрость, она вошла и закрыла за собой дверь. Сгоревшие до углей дрова в открытом очаге едва освещали комнату, отделанную деревянными панелями. У нее сложилось впечатление об аскетическом образе жизни, избранном хозяином этого жилища.