Посмертное слово

Оглавление

Внезапно вспыхнул желтый электрический свет, изнутри повеяло теплом, и мужской голос воскликнул:

— Боже правый, а мы уж подумали, что вы сдались и повернули назад! Входите, входите!

Маркби представлял себе Лоренса Смитона человеком крупным, властным и несдержанным. В действительности Смитон оказался не высоким, когда-то он, вероятно, был и крепким, и плотным, но с возрастом похудел и одряхлел. Его твидовый пиджак, такой же старый, как и у сэра Бэзила, выглядел так, словно только сегодня вернулся из химчистки — возможно, так оно и было. Стрелки на брюках безупречно отутюжены, туфли начищены до зеркального блеска. Жена его оказалась миниатюрной женщиной с выразительным лицом, из-под пышной серо-стальной челки на гостей глядели большие черные глаза.

Старики засуетились, встречая гостей, их провели в уютную гостиную и усадили перед жарко растопленным камином.

— Очень рад снова видеть тебя, Бэзил, — сказал Лоренс, убедившись, что гостям удобно и тепло. — И с вами, Маркби, рад познакомиться. Надеюсь, я смогу вам чем-то помочь.

Миссис Смитон удалилась на кухню, бормоча что-то об ужине. Вскоре оттуда понеслись заманчивые ароматы чеснока, пряных трав, лука-шалота, хорошего кофе и винного уксуса… ароматы французской кухни. Маркби, в чьем желудке камнем лежали сандвичи с ветчиной, пожалел, что перекусывал по пути, не рассчитывая на такой славный ужин.

Алан сбивчиво поблагодарил хозяина за то, что тот пригласил их к себе. Он сразу понял, что гостей Смитоны принимают нечасто и, с какой бы целью они сейчас ни явились, им рады, потому что в жизни стариков не так уж много развлечений. Маркби огляделся по сторонам. Мебель старая, но удобная. На стенах несколько красивых картин: местные пейзажи, возможно, кисти какого-нибудь здешнего художника. А может, Смитон и сам рисует? Встроенные стеллажи сплошь уставлены книгами. Над камином висят начищенные медные кастрюли. Повсюду милые сердцу вещи, накопленные за долгую жизнь. Оливия от всего избавлялась, ничего не хранила. Лоренс и его жена хранили многое.

— Давно нам надо было встретиться, — говорил сэр Бэзил. — Вы с Мирей тоже непременно должны выбраться к нам.

Лоренс Смитон беспокойно пошевелил руками. Под тонкой и пожелтевшей, как пергамент, кожей проступали толстые, перекрученные вены. Он носил массивный перстень с печаткой, перстень свободно болтался на пальце. Наверное, пытаясь успокоиться, он сложил ладони вместе и потер их друг о друга, как будто желая согреть. Сухая кожа тихо зашуршала.

— Я собирался наведаться в ваши края несколько лет назад. Именно тогда я попробовал снова связаться с Оливией. Наверное, вы уже кое-что знаете об этом.

Лоренс поднял брови и замолчал. Маркби обрадовался, потому что старик перестал потирать руки. Шуршание его немного смущало и раздражало.

— Насколько я понял, бригадир, вы ей написали, — сказал он. — Но она, простите, отказалась вас видеть.

— Я вовсе не против поговорить о ней! — отрезал Лоренс. — Кажется, вы прекрасно осведомлены почти обо всем, что произошло! — Он посмотрел Маркби прямо в глаза. — Никаких подозрительных обстоятельств в связи с ее смертью?

— Насколько мне известно — никаких, — искренне ответил Маркби.

— Вот и хорошо. Не скрою, я испытал облегчение. Я бы приехал на похороны, но в то время жене нездоровилось. А все-таки жаль, что я не смог приехать. Я человек старомодный и верю, что нужно выказывать уважение к смерти. Она… Оливия… разумеется, не желала меня видеть, пока была жива. Но по-моему, ей бы понравилось, если бы я приехал на ее похороны. Я прислал венок.

— Как по-твоему, почему она не желала тебя видеть? — прямо спросил сэр Бэзил.

— По-моему, она до последнего дня ненавидела меня.

Откровенность Лоренса подкупала. Он встал на ноги и, с явного одобрения сэра Бэзила, проследовал к графину с виски, стоящему на буфете.

— Я не болтун, — продолжал Смитон, вынимая пробку, — не люблю сплетничать и вспоминать всякие ссоры и скандалы. Мерзость какая-то! Но должен признаться, вашему приезду я обрадовался… Выпьете по чуть-чуть?

Оба гостя, естественно, согласились.

Когда у каждого в руках оказался бокал, хозяин снова сел на место.

— С вашим приездом мне представился удобный случай высказать нечто из того, что я тогда хотел сказать Оливии, но это не удалось сделать. — Он отпил виски. — Придется вернуться к истокам.

Маркби устроился поудобнее. В окна бил ветер, в камине потрескивал огонь. Ему показалось, что в комнате они не одни. И неизвестное бесплотное существо тоже слушает с интересом. Возможно, в конце концов Лоренсу Смитону все же удастся поговорить с Оливией!

— Она была необычайно красивой. — Лоренс немного виновато покосился на дверь, боясь, как бы жена не подслушала, что он так пылко восхищается другой женщиной. — И дьявольски своевольной! Мой брат Маркус влюбился в нее по уши. Он был человеком мягким, рафинированным… — Лоренс помолчал; взгляд его устремился как будто в прошлое. — С самого начала было ясно, что их брак обречен на полную катастрофу. Если бы Маркуса не убили на войне, они бы непременно развелись; я нисколько в том не сомневаюсь.

— Столкновение двух противоположностей? — предположил Маркби, потому что Лоренс снова погрузился в раздумья.

Бригадир вздрогнул:

— Что? Ах да, называйте это так, если хотите. Естественно, дело не только в характерах.

— Это уж точно, — заметил Маркби.

— Сейчас модно все объяснять чьим-то трудным детством. Так вот, к Оливии это не относится. Родители ее обожали и вконец избаловали. В результате она думала, что все на свете непременно тоже должны ее обожать. Кстати, многие действительно ее обожали. Ну а те, кто не попадался на ее удочку… тех она просто презирала, расплющивала, как многотонный грузовик легковой автомобиль на дороге. Она совершенно подчиняла себе всех окружающих. Взять хотя бы бедную серую мышку, Вайолет Доусон. Трусиха, скромница, предпочитала все время держаться в тени. Причем заметьте, эта Доусон вовсе не была уродиной; пожалуй, она могла бы дать фору самой Оливии. Впервые я увидел ее на их свадьбе, где она была подружкой невесты. Такая же черноволосая, как Оливия, но более хрупкого сложения. Мне она показалась такой же красивой, как Оливия, но ей недоставало характера, тут ей было далеко до Оливии. Сначала я не мог понять, почему Оливия везде таскает за собой эту Доусон, как сувенир. Разве что хотела оттенить собственный блеск?