Ледяной ад

Оглавление

ГЛАВА 16

К моменту прихода Верно в помещении яблоку было негде упасть; он попытался закрыть за собой дверь, но в нее протискивались все новые и новые люди; другие толпились в коридоре, заглядывая в кабинет, нервно переговариваясь.

Маккензи подвел и представил Хэнли нескольких коллег. Большинство из них приняли ее радушно. Приветствие русского, Вадима Примакова, было заметно сдержанным, а канадец, руководитель отдела защиты окружающей среды Саймон Кинг, повел себя откровенно грубо, тут же пустившись в антиамериканские рассуждения.

— Что, черт побери, — возмущался он, — заставило наше правительство импортировать специалиста по увечьям аж из Штатов?

— Прошу прощения? — растерянно переспросила Хэнли.

Может быть, американцы пообещали прекратить на неделю выброс серосодержащих промышленных отходов, которые ветром переносятся через границу и губят наши земли и леса? Или же премьер-министра — в очередной раз — собираются принять в Вашингтоне со всеми почестями и благосклонно погладить по головке? Почему было не прислать медицинскую помощь из Виннипега? Зачем вечно просить помощи у Дядюшки Сэма? — с нескрываемым презрением полюбопытствовал Кинг.

— Пожалуй, пора начинать, — заметил Маккензи.

Обернувшись к Ди, Хэнли спросила шепотом:

— Это только со мной он столь любезен или со всеми?

— Хотелось бы мне сказать, что он неравнодушен именно к тебе, — прошептала в ответ Ди. — Увы…

Хэнли обратила внимание на черноволосого темноглазого эскимоса в кремовом джемпере, который явно ему был велик, черных штанах на завязке. Он притягивал взгляд суровым выражением лица, высокими скулами и сильными мускулами. Азиат. Хэнли вопросительно посмотрела на Ди, мол, кто это?

— Джек Нимит.

Саймон Кинг все никак не мог сесть и угомониться.

Что за ирония судьбы: именно смерть Анни, а не кого-нибудь будут расследовать американцы — те, чью великодержавную культуру и наплевательское отношение к окружающей среде она так ненавидела. Это оскорбление ее памяти. Неужто мы не способны сами навести у себя порядок?

— Полноте, Саймон, — остановил его Маккензи.

И, словно родитель ребенка, устроившего скандал на публике, директор мягко укорил Кинга за то, что тот забыл, как рисковала Джесси Хэнли, добираясь до острова Курлак.

Ученый с недовольным видом занял свое место.

— Все мы поздравляем вас, доктор Хэнли, — начал Маккензи, — с благополучным прибытием — это самое первое в истории посещение острова в зимнее время, подвиг, о котором раньше нельзя было и мечтать.

Прозвучало несколько хлопков, следом раздались дружные аплодисменты.

— Пожалуйста, расскажите нам вкратце о себе. — Маккензи протянул руку, приглашая Хэнли выступить.

Хэнли поднялась с места и повернулась к публике. Взглянула на Саймона Кинга. Придется директору самому его укрощать. Ее задача — уменьшить страх, физически ощущаемый в помещении.

— Добрый вечер. Меня зовут доктор Джесси Хэнли, я эпидемиолог лос-анджелесского Центра исследования инфекционных заболеваний, входящего в состав Агентства скорой медицинской помощи штата Калифорния. До того я работала в Департаменте редких возбудителей заболеваний министерства здравоохранения США.

Саймон Кинг нетерпеливо и шумно заерзал на стуле, однако Хэнли продолжала:

— Мои коллеги и я сотрудничаем с ведомствами и учреждениями системы здравоохранения повсюду, в том числе… — она бросила взгляд на пожилого русского, Примакова, — с Государственным центром вирусологии и биотехнологий в Новосибирске. Меня посылали в командировки в разные страны: в Австрию, на Филиппины, в Бразилию, в Англию…

— На чем вы намерены сосредоточиться здесь, в «Трюдо»? — прервал ее Маккензи.

— Моя главная задача — предотвратить повторение случившегося. Чем раньше мы локализуем источник заражения, тем быстрее обезопасим сотрудников станции от его воздействия.

Хэнли увидела, как некоторые из собравшихся перевели дух, словно они затаили дыхание с тех пор, как были обнаружены тела их коллег.

— Не найду слов, чтобы выразить, насколько я нуждаюсь в вашей помощи. Мне необходимо знать абсолютно все о жертвах инфекции. Чем они питались, к чему прикасались, что делали непосредственно перед тем, как погибли. Я должна войти в курс их профессиональной деятельности… И личной жизни, к сожалению, тоже. Случай очень серьезный. Поскольку я пока не представляю, что искать, я должна знать все.

Примаков взволнованно пробормотал что-то по-русски и предупредил по-английски:

— Будут печальные последствия, если что-то еще произойти с русские граждане на моей ответственности.

Поднялся легкий ропот. Маккензи принялся успокаивать Примакова:

— Вадим, мы подавлены произошедшей трагедией. Но ведь наши друзья были учеными, и ради их памяти мы обязаны разумным путем установить истину. Анни Баскомб, Юнзо Огата, Минсков и Косут — все они соблюдали основополагающий принцип работы нашей станции: свободный обмен информацией.

Маккензи повторил свою речь по-французски, оглядывая собравшихся, чтобы убедиться, что его слова дошли до каждого.

Директор поднялся, встал позади Примакова, который сидел ближе к стене, боком к собравшимся, и, по-дружески положив руки на плечи пожилого ученого, продолжил речь, словно не только от своего, но и от его имени:

— Большинство из вас в силу возраста не были с нами, когда мы совершили первые шаги в Арктике. Здесь, в «Трюдо», такие ученые, как Вадим, я и… Алекс Косут, надеялись проводить исследования, независимые от государственных и коммерческих интересов. Мы хотели заниматься наукой. И мы по-прежнему придерживаемся принципа: никаких субъективных ценностей, никакого разобщающего влияния. Мы ежедневно информируем каждого, и каждый имеет право задать любой вопрос. Это право распространяется теперь и на доктора Хэнли.