Ледяной ад

Оглавление

— Готова выехать сегодня?

— Чем скорее, тем лучше. По дороге я бы хотела взглянуть на археологические раскопки. Покажешь?

— Малый «Трюдо»? — Нимит задумался. — Ну разумеется, покажу, это совсем не сложно. Сейчас погода не очень хорошая, но мы вполне можем выехать вечером. Возьмем фургон. Он гораздо больше и удобнее снегохода — на шести надувных шинах и с кабиной, где можно вытянуться во весь рост. В нем даже есть комод и кухонный отсек. Правда, перед экспедицией тебе нужно пройти курс по самосохранению.

— Я уже выслушала массу советов из уст мистера Стивенсона, когда летела сюда. Зеленый свет, желтый свет, красный свет, укрытие из снега, опасность воды… Извини, на серьезное обучение у меня нет времени.

— Ты никуда не поедешь, пока все не усвоишь. — На лице Джека не было ни тени улыбки.

— Тогда я пошла на лекцию?

— Отлично.

Джек поцеловал Хэнли, и она почувствовала неодолимое желание. Наслаждение было почти болезненным. Она пожалела, что не в состоянии рассмотреть каждый момент их соития.

— Пасуешь? — спросила она, не сумев вновь разжечь страсть, и посмотрела на него. — Ты чем-то обеспокоен?

— Просто устал, — отозвался он.

Она поцеловала его в веки.

— Тогда поспи немного. Я тебя разбужу.

Джек притянул Хэнли к себе. Она прижалась щекой к его груди и услышала, как бьется сердце.

ГЛАВА 31

Сверяясь со списком, что дал Мансон, Исикава обнаружил бывших научных сотрудников станции «Трюдо» в Национальном институте полярных исследований в Токио, Институте Арктики Стефансона в Исландии, Институте полярных и водных исследований Альфреда Вегенера в Бременхавене, Датском полярном центре в Копенгагене и Швейцарской комиссии по полярным исследованиям в Берне. Зато найти человека, который согласился бы откровенно говорить о прежних коллегах, оказалось совсем непросто.

Тут-то и началось самое интересное. Доктор Акимицу Нура откликнулся на обращение и попросил о встрече один на один. Осмотрительный академик потребовал исключить какое-либо ведение записи разговора.

Исикава срочно поехал в международный аэропорт Лос-Анджелеса и ближайшим беспосадочным рейсом вылетел в Токио.

Через восемнадцать часов он уже был в Японии — без багажа, если не считать пиджака за плечом. В поезде, который нес его на юг со скоростью более ста миль в час, Исикава спал и потому не видел ни террасированных полей, ни потрясающих воображение мостов. Наконец он очутился на пароме, а затем на холодном пляже самого южного из Японских островов.

Вулкан, находящийся неподалеку, плевался смесью дымка и сероватой пыли, скорее напоминающей туман. Старуха с явным презрением к японскому, изученному Исикавой в американской школе, указала странной метлой вдоль берега на грядку с салатом-латуком, которую, согнувшись, возделывала группка женщин.

Туфли мешали Исикаве идти быстро. Он снял их и поднес в руке. К его удивлению, песок оказался теплым в отличие от воздуха. Приблизившись к грядке, Исикава услышал веселый разговор и понял, что ошибся: не салатные, а человеческие головы торчали из песка; прекрасные садовницы, окучивающие их, скромно посмеивались, прикрывая рты ладошками.

Исикава подошел к компании и представился. Барышни быстро помогли четверым мужчинам выбраться из песка и удалились вместе с ними.

— Я попросил их не возиться со мной, потому что позже вы меня откопаете, — объявила пятая голова. — Я доктор Нура.

Сообразив, что Исикава не понимает беглый японский, академик перешел на английский.

Исикава испытывал неудобство, беседуя с головой, находящейся на уровне его ступней. Скинув связку с туфлями с плеча на песок, он уселся рядом с академиком, скрестив ноги.

— Вы согласились рассказать об Анни Баскомб. Все, чем вы поделитесь со мной, будет сохранено в строжайшей тайне. Как я понимаю, вы близко общались с ней…

— Ваше посещение делает мне честь. Она… была уникальным человеком. Ее кончина преждевременна и прискорбна. — Задрав подбородок, Нура взглянул на Исикаву. — Нет, все-таки здесь неподходящее место для такого разговора. Поможете мне? — Он кивнул на лопатку.

— Разумеется. — Исикава принялся ловко копать вокруг плеч академика.

— Ох! — вздохнул Нура, выйдя из добровольного заточения. — Действует ободряюще, только теперь я мерзну.

Он натянул рубаху и жестом предложил Исикаве прогуляться.

Анни была биохимиком, как и я, — начал рассказ Нура. — Сейчас я преподаю в Токийском университете. Мне посчастливилось работать с Анни дважды. В первый раз мы изучали воздействие человеческой деятельности на Баренцево море и Арктику: сбросы отходов, непреднамеренные разливы нефти и тому подобное. Второе исследование мы проводили по заданию Канадской службы по надзору за экологическим состоянием атмосферы. Канадцев интересовало, как изменения в термогалинной циркуляции влияют на океанические экосистемы и погоду. Мы моделировали возможные последствия таяния Арктики. Вероятный эффект вызывает большие опасения… — Нура поник головой. — Анни была беспредельно предана своему делу. Одухотворенная натура.

— А в последние годы вы общались?

— Да, в Сети. Два последних послания Анни меня встревожили. В первом она призналась, что не знает, как ей следует поступить. Во втором — и последнем — она размышляла, стоит ли поделиться своими опасениями с общественностью.

— Она не раскрыла, в чем суть опасений?

Нет, — ответил Нура. — Она сомневалась, что электронная почта гарантирует конфиденциальность переписки. Очевидно, все было действительно серьезно. Анни дала понять, что в результате выступления могут пострадать ее карьера и авторитет и что изгнание со станции будет неминуемо.