В память о Саре

Оглавление

Наверное, енот или еще кто-нибудь. Окна на втором этаже были распахнуты настежь, и по дому гулял сквозняк, принося с собой запахи леса.

— Фанг, ко мне!

Пес не сдвинулся с места. Майк встал, чувствуя, как исчезает из памяти лицо Сары, и быстро схватил пса за ошейник.

— Папочка!

Майк отпрянул от окна, налетел на пса и едва не упал. Испуганный Фанг вывернулся у него из рук и залаял.

Голос Сары. Это был голос Сары, и он доносился со двора.

«Я все еще сплю. Сон не окончательно выветрился у меня из головы, и воображение сыграло со мной злую шутку».

Порыв ветра всколыхнул занавески. С бешено бьющимся сердцем он опустился на колени и выглянул в окно. Над темными вершинами сосен висела полная луна, заливая неверным неоновым светом островки слежавшегося снега. Он обвел взглядом задний двор и стал ждать.

«У тебя слуховые галлюцинации. Сегодня ты столкнулся с Джоуной, тебе приснился кошмар, и…»

— Папочка, где ты?

Голос Сары. Это был голос Сары, и она звала его.

Майк нашарил в полутьме джинсы и надел их, дрожащими руками застегнул пуговицу и молнию.

— Папочка?

Он сунул босые ноги в кеды, сбежал по лестнице и влетел в гостиную. Фанг с лаем мчался за ним. Дрожащими руками Майк отпер замок раздвижной стеклянной двери, откатил ее в сторону, и пес выскочил наружу. Майк побежал по тропинке. Низко нависающие еловые лапы, ощетинившиеся иглами, и ветви деревьев закрывали луну, и по мере того как он углублялся в лес, вокруг становилось все темнее. Фанг с лаем несся скачками где-то впереди, и сухие сучья трещали под его лапами.

— Папочка, где ты?

Голос Сары, это был голос Сары. Каким-то чудом Господним она вернулась, но заблудилась в лесу, и сейчас он найдет ее и отведет в дом.

— Я здесь, Сара, здесь!

Он побежал еще быстрее, спотыкаясь на каждом шагу.

Майк остановился на опушке леса, там, где тропинка переходила в грязную проселочную дорогу, залитую лунным светом.

— Сара, я здесь, в лесу, рядом с тобой.

В верхушках деревьев засвистел ветер, раскачивая ветви. Майк ждал, что она ответит, расширенными глазами вглядываясь в тени. Ноги у него подгибались, и он безуспешно пытался проглотить комок в горле.

— Папочка?

Ее голос доносился откуда-то спереди, из чащи леса.

— Держись, Сара, я уже иду!

Майк сошел с тропинки и стал спускаться по склону. Резиновые подошвы кедов скользили по подмерзшему льду, а он думал о голосе Сары, о том, каким восхитительно спокойным и терпеливым он кажется, и это хорошо, это просто невероятно хорошо.

Здесь, у подножия, было темно, хоть глаз выколи. Земля была неровная, вся в ямах, усеянная крупными валунами, ветками и сучьями. Майк углублялся в лес, шагая быстро, но осторожно. Ветки то и дело ударяли его по лицу, а иглы впивались в голые руки. Ему показалось, что прямо впереди, в залитом лунным светом просвете между деревьями, он заметил Фанга, взбирающегося по крутому заснеженному склону.

— Я не вижу тебя, — раздался где-то над его головой голос Сары. Голос, все еще исполненный терпения, но в нем уже звучали панические нотки.

— Я прямо под тобой, — откликнулся Майк. — Оставайся на месте. Я поднимаюсь.

Он принялся карабкаться вверх по склону, хватаясь за кусты, чтобы не упасть. Он продвигался медленно, резиновые подошвы скользили, не давая возможности упереться.

— Папочка? — Сара уже готова была расплакаться.

— Не бойся, хорошая моя. Говори со мной. Я уже почти нa месте.

Майк продолжал карабкаться наверх. По его лицу ручьями стекал пот.

— Ты где? — снова окликнула его Сара.

Залаял Фанг.

Звуки по-прежнему раздавались где-то впереди и выше, но явно стали громче и ближе.

— Слушай мой голос, Сара. А другие звуки, треск ветвей и сучьев, — это Фанг, он тоже бежит к тебе. Мы оба очень по тебе скучали.

— Папочка, где ты?

— Милая, я прямо…

Голос был неправильный. Это был голос Сары, никаких сомнений, но это был ее прежний голос, голос шестилетней девочки. А ведь теперь Саре исполнилось уже одиннадцать. И голос ее должен звучать совсем по-другому. И нем не должно быть этих пронзительных высоких ноток. Он, пожалуй, должен стать глубже.

— Сара, — закричал он со склона, — скажи мне, как зовут твою собаку!

Молчание.

— Назови мне свой любимый цвет!

Залаял Фанг.

Наконец крутой подъем закончился, и Майк остановился. Отсюда он видел главную дорогу и кусочек пруда Салмон-Брук. Фанг, уткнувшись носом в землю, бегал вокруг огромного старого клена.

— Папочка, где ты?

Майк обернулся. На обломке сгнившего ствола стоял переносной магнитофон, из тех, что называются «бум-бокс». Динамики его были повернуты в сторону дома.

— Папочка? — донесся оттуда плач Сары.

Но Майк больше не смотрел на магнитофон. Его взгляд устремился к тому, что приковало к себе внимание и Фанга, — телу Фрэнсиса Джоуны, висевшему на ветке клена.

ВСПОМИНАЯ САРУ

ГЛАВА 24

Фрэнсиса Джоуну похоронили в пятницу, первый день весны.

Завещание бывшего священника предусматривало проведение закрытой поминальной службы — и никаких репортеров. Все мероприятие было вверено попечению отца Джека Коннелли. Сей уважаемый и любимый многими служитель церкви пользовался большим авторитетом в общине. Он сумел убедить полицию, большинство и которой составляли именно католики, что отныне Господь сам будет судить Джоуну, а они должны уважить последнюю волю усопшего.

Впрочем, чего отец Джек предотвратить не смог, так это утечки информации. Кто-то шепнул словечко репортерам, и они разбили лагерь прямо перед церковью.