В память о Саре

Оглавление

Майк заказал яичницу, бутерброды с ветчиной из цельного пшеничного хлеба и кофе, после чего купил воскресные номера «Глоуб» и «Геральд». Вернувшись в грузовичок, он принялся поглощать бутерброды, водрузив на руль «Глоуб», в спортивном разделе которой слишком много внимания, на его взгляд, уделялось бейсболу. С другой стороны, сезон был в самом разгаре, так что удивляться нечему. Десять минут спустя, отложив газету на пассажирское сиденье, он заметил группу подростков, идущих по Делани с пластмассовыми битами и мячами в руках. Наверное, собрались в Раггер-парк. По вечерам там делать нечего, если только вам срочно не понадобилась доза, а по утрам рядом со скамейками или в укромных местечках за кустами, где шлюхи принимали клиентов, землю усеивали использованные презервативы, сигаретные окурки и пустые бутылки из-под спиртного.

Парк не всегда был таким. Когда Майк был маленьким — строго говоря, совсем недавно, верно? — летом там давали концерты местные группы. Здесь он играл в футбол, и самым страшным, чего стоило опасаться, было битое стекло. Как-то летом — это было последнее лето, которое он провел с матерью, — Майк упал на зазубренное донышко пивной бутылки и раскроил себе коленку. Боль была такой сильной, что он не сомневался — осколок пропорол ногу насквозь.

Ехать домой на велосипеде он не мог, поэтому Билл и этот худой, жилистый придурок Джерри Нительбалм повели его к «Маккензи». Мистер Демаркис, сосед Джерри, увидел его кровоточащую рану и приказал ему забираться на заднее сиденье машины. Билл поехал с ними.

Поскольку Майк был несовершеннолетним, то врачам, чтобы начать лечение, требовалось письменное разрешение кого-то из родителей или опекуна. Он полчаса названивал домой, но мать упорно не брала трубку.

— Она говорила, что весь день будет дома, — сказал Майк Биллу.

— Тебе придется позвонить отцу.

— Ты спятил?

— А ты что, собрался сидеть здесь до ночи? Смотри, кровь течет и течет.

Билл позвонил в гараж, попросил к телефону Кадиллака Джека и объяснил ему ситуацию. Через пятнадцать минут в больнице появился Лу. Лицо его побагровело, когда он выслушал от Билла историю несчастного случая в парке, хотя Билл и налегал на словосочетание «несчастный случай».

— Сколько раз я говорил тебе не играть там, потому что в траве полно битого стекла? — осведомился Лу. — Колено ты загубил, это ясно. Так что осенью — никакого футбола в лиге Уорнера.

Билл заявил:

— Это я во всем виноват, мистер Салливан. Майк не хотел идти, но я его уговорил.

— Катись-ка ты домой, Билли! — отрезал Лу.

Билл приостановился в дверях перевязочной, повернулся и, прежде чем выйти, обращаясь к Майку, прошептал:

— Мне очень жаль.

Двумя часами позже, с раной, стянутой скобками, и забинтованным коленом, Майк, опираясь на костыли, смотрел, как Лу отделяет три стодолларовые банкноты, чтобы оплатить больничный счет. Когда Майк с трудом вышел из дверей, на ступеньках его поджидал Билл со своим отцом.

— Салли, — спросил мистер О'Мэлли, — как твое колено?

Вместо сына ответил Лу:

— Несколько порезов, но глубоких. Ему чертовски повезло, что он не лишился колена.

— Несчастный случай, что тут поделаешь, — примирительно сказал мистер О'Мэлли и повернулся к Лу: — Ты ведь помнишь, как было в наше время, а? Как ты валял дурака на пруду Салмон-Брук, поскользнулся и сломал запястье? А тебе было уже шестнадцать. Помнишь?

Лу молча прошел мимо.

На обратном пути Майк сидел на заднем сиденье, а Лу спереди. Он курил сигарету и медленно наливался яростью. Майк старался не падать духом, пытаясь отвлечься от того, что, как он прекрасно знал, обрушится на него в ту же секунду, как они окажутся дома, и чувствовал, как холодеет в животе, а на глаза наворачиваются слезы.

Но ничего не случилось — с ним, по крайней мере. Но когда порог дома переступила мать… Из-за закрытой двери спальни донесся звон битой посуды и крик о помощи, хотя Лу накрыл ей голову подушкой. Лу взбесился, потому что это его жена должна была со всех ног мчаться в больницу, а не он. По крайней мере, Майк решил, что скандал разразился из-за этого.

Таксофон находился на прежнем месте, возле мусорного контейнера. Это была новомодная ярко-желтая модель «Веризон», которая прекрасно смотрелась бы рядом с новым «фордом» Билла. Майк долго смотрел на таксофон, вспоминая ту давнюю историю с больницей. Он не понимал, где ее место сейчас и на какую полочку памяти он должен ее теперь поместить.

А я-то думал, что ты пришел узнать правду, Майкл.

Слова Лу, сказанные в тюрьме во время их встречи.

Майк вылез из кабины грузовика и, на ходу доставая бумажник, подошел к таксофону. Клочок бумаги с номерами телефонов был засунут в то же отделение, где лежала телефонная карточка, которой он пользовался, когда его сотовый выходил из строя. Он снял трубку и набрал «0», вызывая телефонистку.

— Мне нужно сделать звонок, и я хочу оплатить его своей телефонной картой, — сказал он, когда ему ответили.

— По какому номеру вы хотите позвонить, сэр?

— Это во Франции, — сказал Майк. — Вы можете набрать его для меня?

— Да, сэр. Продиктуйте его, пожалуйста.

«Попробуй сначала домашний телефон, а потом будет видно».

Майк продиктовал комбинацию цифр, потом номер своей телефонной карточки, и телефонистка попросила его подождать. Мгновением позже он услышал щелчок соединения, и гудок оживил телефонный аппарат где-то на другой половине земного шара. В животе у Майка образовался ледяной комок, и ему вдруг захотелось повесить трубку.