За старшего

Оглавление

— Ну, какой-то его там. Сергеев, что ли. Он прямо от трубки Мартынюка спросил, отпускать тебя, нет. Тот отпустил.

Замирбек кивнул и затоптался на месте.

Артур вдруг вспомнил:

— А мне этот новичок твой понравился. Ржачный такой и шарит вообще. Виталь, а? Как он про камеру у второй технички-то, а? У сортира полезней было бы, а?

Виталик недовольно буркнул и несколько раз щелкнул кнопочкой под одним из экранов.

— Ну все правильно сказал, — подытожил Артур. — В охране раньше работал, да?

— Н-нет. Не знаю, — сказал Замирбек и пошел во двор. Дожидаться, если получится, ржачного и шарящего Анвара.

Не получилось, конечно.

ГЛАВА 2

Чулманск.

Сергей Шестаков

Звонок так не совпадал с нормальной жизнью — если это вот можно назвать нормальной жизнью, — что Шестаков списал его на чудачества кураторов и просто забыл. Пока не напомнили.

Утро вышло удивительно спокойным, но Шестаков его сам разворошил. Взял и наорал на зама по общим вопросам из-за бардака на прилегающей территории. Шестаков орать не очень любил, но после двойного дня жестянщика в выходные даже пеший бросок от остановки вахтовика до проходной превращался в тай-цзи с акробатикой. А Захидов и сам радостно нарвался на встречный, вздумав вякать по поводу того, что завод дворников не напасется округу прибирать. Вот Шестаков и завелся. И про стоимость производственного травматизма рассказал, и личной ответственностью за каждого выбывшего из-за гололеда пролетария пригрозил, и прошлонедельную протечку крыши в третьем цеху припомнил для комплекта.

Захидов умчался бешеными петлями, как спугнутый заяц. Смотреть ему вслед оказалось приятно — а поэтому противно. С волками жить, напомнил Шестаков уже себе и начал планерку.

Новости из директорской жизни разлетались по заводу со скоростью свиста. Замы и начальники цехов вступали в кабинет на манер запуганных медузами купальщиков, здоровались тихо и глаза держали долу — кроме пары необходимых старичков, на полставки работавших фрондерами. Шестаков в очередной раз напомнил себе уволить секретаршу и в очередной раз передумал, когда она принесла кофе. Может, у нее автомат особый, так что любая освоит, неуверенно подумал Шестаков и постановил не отвлекаться на ерунду. И без того было на что отвлекаться.

Третий цех так и не выходил из режима пусконаладки. То есть формально подготовка завершилась, расконсервация оборудования прошла по инструкции и без эксцессов, выдернутые из слабооплачиваемой нирваны поставщики оборудования, поскрипев мозгами, рейсфедерами и что там у них еще участвовало в разработке комплексов АСУ, подтвердили штатность, а Жарков уверял, что модернизация и перевод управления на современную платформу подождут как не относящиеся к первой необходимости по целой куче причин, включая пресловутые военнотайные. Но Еремеев, бывший начальник третьего, настаивал, что оборудование еще не сыгралось и надо подождать. А сколько ждать — не говорил. И как ускорить сыгрывание — тоже. Шестаков сильно страдал от этого, а еще сильнее — оттого, что не мог Еремеева уволить. Во-первых, его с большим трудом выманили с пенсии. Во-вторых, он так и не согласился подписывать стандартный договор, поэтому оставался круглым неотставляемым и. о. В-третьих, Жарков после консультаций с московскими светилами поставил Еремеева первым в список неприкосновенных. Спасибо хоть список вышел коротеньким.

Сегодня Еремеев порадовал хотя бы тем, что третий цех, скорее всего, запустится в начале декабря. И. о. главного инженера опять насипел кучку оговорок, к тому же начало декабря было сроком, который Шестакову месяц назад мог явиться лишь во сне и в качестве завязки кровавого кошмара. Но Шестаков достаточно изучил ситуацию и Еремеева, чтобы увидеть в объявлении повод для радости. Довольно крупный повод.

Обход территории его в этом убедил. Шестаков начал с третьего — и обнаружил там чистоту, тишину и напряжение за стеклом. Десятки людей в голубых халатах вглядывались во что-то малозаметное, обнюхивали громоздкие, но вызывающие уважение, а не смех приборы, обменивались короткими репликами и возвращались к чему-то малопонятному и важному. В голове всплыло малознакомое слово «юстировка». Шестаков гнал его, пока пытался разобрать, ваньку инженерный корпус валяет или действительно обеспечивает возрождение работоспособности цеха и обороноспособности родины. Наконец Шестаков решил, что все взаправду, кивнул, покосившись на страшно независимого Еремеева, — и вспомнил смысл слова. Глупо, но это Шестакова развеселило и успокоило.

Дальнейший обход усилил благодушный настрой. НТЦ бурлил и взревывал. Подъездные железнодорожные пути, закрытые прежним руководством, шустро расконсервировались, пережили экспресс-латание и со следующей недели могли обеспечить нормальное сообщение с узлом «Чулманск-3», что снимало массу проблем, связанных с поставками, отгрузкой, безопасностью и секретностью. Четвертая площадка, где находился так называемый технопарк, была очищена от сброда еще месяц назад.

Ремонт шел в полный рост, и с нового года бизнес-центр по-любому будет готов принять нормальных арендаторов. Территория у ворот была вычищена на удивление, так что пара ядовитых замечаний, приготовленных для Захидова, пропала, вернее, была отложена до неизбежного следующего раза. А в первом и втором цеху все было почти штатно. Загрузка, конечно, упала, пока новых работяг не набрали и не обучили хотя бы азам. Поднимется, наберут, обучат — в этом можно было не сомневаться.