За старшего

Оглавление

— А какие личные мотивы, Юрий Петрович?

Захаров удивился:

— Ну здрасьте. Большакова, которая якобы с Неушевым была, молодушка та — она ж Терлеева как раз подружка бывшая. Там у них до свадьбы без малого дошло. А потом раз — и Неушев. Но это как раз брехня все, я вам ответственно говорю.

— Так у Терлеева, получается, личная заинтересованность, — задумчиво сказал Соболев. — Как же его могли на дело поставить?

— Формально там соприкосновений нет. Он же не Неушева копает, а завод. Потом, «Потребтехника» — это такая штука, которая в Чулманске всех касается. Поди найди лично незаинтересованного. Или отец работает, или брат, или сам так или иначе связан. Градообразующее, одно слово.

— Ага. А чего Терлеев вам звонит-то? Вчера, например?

— Да ну, ерунда какая-то. — Захаров слегка завелся, но не по соболевскому поводу — видать, молодой злой пацан реально его утомил. — Про Даровский спрашивал, это в Кировской области, там заводик есть, формально к нашему управлению относился, но мы головное предприятие всю жизнь были, а там так, семечки с изюмом. Слышал ли я чего, говорил ли чего Неушев, были ли связи. Еще про это, Неккерман, что ли, — ну бред, словом. И к Филатову, паразит, не пригласил.

Соболев остро понял, что надо что-то сказать или сделать, но смог только улыбнуться. Этого хватило. Захаров торжествующе заявил:

— А вы думали, ваши тайны прямо такие непроницаемые? Мне про то, что Филатова приняли, еще утром шепнули. Вот так-то. Теперь сижу, жду сладкого свиданья. Вы-то пригласите, нет?

Соболев сказал, стараясь не прятать взгляд:

— Ну, мы же из другой компании. Но чем могу — посодействую. Юрий Петрович, спасибо вам огромное.

Надо было срочно бежать, но Захаров опять наладил режим репейника, немного перестроив его с бессмысленного нарратива на бестолковую въедливость. Вставая вслед за гостем, он уточнил, из какого тот управления-то будет, «Э» или «О», но более чем удовлетворился ответным мычанием и телячьим взглядом, как бы намекающим на то, что правдивый ответ сокрушит Вселенную, начиная с хорошо отделанной и забавно пропахшей кухни. В прихожей Захаров, стиснув на прощанье ладонь гостя, спросил:

— Денис Валерьевич, вас как на самом деле звать-то?

— Ю-урий Петрович, ну вы даете, — сообщил Соболев с легким возмущением, еще раз блеснул телячьим глазом и удрал.

Вечер он посвятил общению в родном и двоюродном кругу. Обильней всего досталось Андрюхе Федотову из группы взаимодействия, который должен был выяснить все, что «соседи» и «кони» готовы рассказать про жизнь, судьбу и стремления Артема Терлеева, обстоятельства и детали задержания Эдуарда Филатова, дела, связанные с «Потребтехникой», а также с аналогичными заводами в других городах страны. Андрюха побурчал, но смирился — в конце концов, это была его работа, причем не самая пыльная. Веером запросы швырять — это не лысину в поле морозить.

Звонок Цехмайстренко Соболев оставил на сладкое. Сладкое вышло обильным. Распоряжение найти и раскрутить Шамайко открыло в Цехмайстренко лингвистические бездны, о которых Соболев не подозревал. Вынырнув и с наслаждением отфыркавшись, Соболев сказал:

— Ну извини, извини. Тебе же это проще — да и фамилия обязывает.

И отрубился, весело улыбаясь.

Первые ответы от Андрюхи пришли после ужина. Изучив их, Соболев пришел в полное душевное равновесие и наконец-то почувствовал себя хозяином положения. Тема складывалась и срасталась — причем всеми свободными концами. Может, и впрямь шансец у нас с тобой есть, далекий американский друг, подумал Соболев.

Впервые за две недели он мгновенно уснул, выдрыхся, как перекормленный младенец, восстал по будильнику свежим, уверенным и готовым к битве. Готовность пригодилась не сразу.

ГЛАВА 4

Чулманск.

Михаил Шелехов

Тотальная мобилизация оборвала провода и убила будки. Из клинической смерти проводную связь пока вытягивали экономные провайдеры, пожарные сигнализации с вохрами и болтливые пенсионерки, неспособные отказаться от квартирных телефонов. А вот телефонные будки потеряли смысл, как и их умершие в младенчестве родственники — двухкопеечная монета и специальный жетон из пластмассы или полосатого металла. А ведь, если вдуматься в слово, будки должны быть и должны будить. Чувства добрые, сонных школьников и все, до чего дотянутся.

Ни до чего будки больше не дотягивались. В лучшем случае стояли памятниками ушедшей эпохе, техническому прогрессу и государственному подходу к инвестициям, которые, ей-богу, лучше б потырили.

Памятники были распространенными и действующими — в основном. Это удобно. А будили они Мишу. Вернее, он сам себя будил во исполнение волшебных боссовых пожеланий — и брел сквозь серовато-синий мороз, скрип и играющее перед лицом облако к алому таксофону, ссутулившемуся в двух кварталах от точки. Это удобно, да.

Звонить источникам с мобильного или квартирного телефона не следовало — да и не было такой возможности. Зачуханная квартира, снятая вчера Славкой на две недели, сроду не знала радости обладания проводной связью. А мобилы «звездочка» включала два раза в день, утром и вечером, на пятнадцать минут, и не с родными симками. Был у босса пунктик по поводу связи — почти смешной. Но большинство боссовых пунктиков было вылеплено из спекшейся крови, так что Миша, например, не смеялся, а исполнял. Мерцающий режим, кстати, не спасал батарейки мобил от интенсивной разрядки — что-то неладное творилось в Чулманске с сигналом сотовых операторов. Всех без исключения.