Мясорубка Фортуны

Оглавление

— Подкорытин-Тарановский? — услышав паузу, Смолин решил уточнить. — Мордастый такой?

— Кажется, он, — Лизу немного смутила осведомленность охотника.

— За Тихона я не возьму меньше трехсот тысяч рублей. Понимаете, он считается местной достопримечательностью. У него благородное воспитание. Он то ли граф, то ли барон… Писатель к тому же. Нет, Тихон стоит дорого. Но это выгодная инвестиция. Поверьте, вы не пожалеете о своем приобретении. Тихон — редкий экземпляр. Так что, решайте. Вы его берете?

— Беру. Встретимся в семь утра у дома Сэнсэя Хитоши.

— Пойдет. Я привезу вам соответствующую литературу.

— Спасибо, Иван Иваныч.

— Все бы так раскупали мое вампирье, — пробубнил Смолин.

В тяжелых раздумьях я прислонился к стене. Меня продали, словно безмозглую вещь, какой-нибудь арабский ковер. Во времена крепостного права я и думать не смел о продаже Ульяны Никитичны, Ерофея и даже кузнеца Гаврилы другому помещику. Совесть, понимаете ли, не позволяла. Да, тогда я еще был человеком, и совесть у меня имелась в наличии — такая, как положено — неусыпная и непреклонная, а не ветреная, как столичная девица.

Конечно, триста тысяч рублей — немалая сумма, в некотором роде, похвальная. Не за всякого вампира столько заплатят, а если и отвалят хорошие деньги, то за мертвого, а не за живого…

Я вернулся на кровать и спрятал нос в подушку. Надоело прислушиваться, принюхиваться. Раз меня продали без моего согласия, я вправе расслабиться и переложить свои проблемы на плечи того же Смолина, пусть отрабатывает куш. Я беспокойно ерзал на постели — глубокая обида не позволяла заснуть. Спираль истории повернулась ко мне, словно необъезженный жеребец на полном скаку, и со всей силы ударила тяжелыми, острыми копытами. В далекую эпоху, когда образованные господа относились к безграмотному деревенскому народу, как к домашней скотине, я видел в крепостных мужиках и бабах людей, иногда более достойных высокого человеческого звания, тем их баре, спускающие деньги в картишки, да балующиеся марочным вином в публичных домах. А теперь бесправной скотиной стал я. Меня можно и продать, и купить, и нанизать на осиновый кол, если другого применения, кроме как подставной убийца в бездушной статистике, для меня не придумают новоявленные господа. Напрасно они гордятся тем, что они люди. Нет, они не люди, а людишки. Мелкие букашки, привыкшие кусать исподтишка. Чем они лучше меня? Вампир хотя бы убивает сразу, не мучает добычу месяцами и годами. И спрос с меня гораздо меньший. Звание — то у меня не почетное. Царем природы я себя не провозглашал. Но за свое маленькое царство буду сражаться, насколько хватит сил. И пусть людишки радуются, думая, что меня можно приватизировать. Не первые они из ослепленных гордостью невежд, считавших меня рабом. Все те мечтатели погибли. Так стоит ли обижаться на новых фантазеров? Жизнь человечья коротка, вампирское терпение еще короче.

На лестнице послышались тяжелые шаги. Кто-то грузный медленно спускался по ступеням. Я выглянул из комнаты — никого. Должно быть, я увлекся размышлениями о непривычном статусе дорогостоящей живой диковинки и не заметил, как уснул, и странные шаги мне приснились. Закопавшись поглубже в шелковую нору, я отрешился от внешних и мысленных раздражителей, рассыпал по цветущим горным склонам ватные шарики белых кучерявых овец и постепенно погрузился в сон.

Глава 6. ТЕМНЫЕ ЛИЧНОСТИ

Проспал я до двух часов дня. За дверью меня поджидал хрустящий фирменный пакет с одеждой. Выбрав бежевый трикотажный костюм и серую майку, я спустился в новую гостиную, а оттуда прошел в кухню.

Дубовый кухонный гарнитур, покрытый лазурным сверкающим лаком, раскинулся во всю северную стену и перетекал в угол западной стены. Ряды деревянных и стеклянных дверей разбавляла встроенная техника из нержавеющей стали: газовая плита, пара холодильников, посудомоечная машина. Восточную стену от полукруглой арки до широкого окна занимал угловой диван с короткой спинкой, обитый цветочным гобеленом. В центре красовался прямоугольный темно-зеленый стол, отделанный под малахит, с резными, будто бы танцующими ножками, окруженный четырьмя стульями с узорчатыми спинками. Низко над столом висела люстра с длинными подвесками, похожими на струйки водопада. На подоконнике стояли горшки с цветущими орхидеями. Бледно-желтые шторы покрывал легкий узор, в нем угадывались очертания белых лепестков. Окно притеняла невесомая органза цвета «шампань».

Склонившись над разделочной панелью, Лиза быстро нарезала японским ножом помидоры и рукколу, самозабвенно напевая песенку про золушку: «Хоть поверьте, хоть проверьте». Меня удивил ее музыкальный выбор, но еще больше удивило ее белое в ромашку платье, расклешенное в стиле пятидесятых годов.

— Уже проснулся? — заметив меня, девушка перестала петь. — Я тут готовлю обед для Наташки Коньковой. Она обещала приехать. Лангусты скоро дойдут в духовке. Главное, не забыть каперсы. Без них нельзя. Тут у всех очень странные вкусы. Модельеры Вадик и Славик требуют артишоки, Наташка не выносит салат без каперсов. Видишь, в мою компанию ты отлично вписываешься.

Она смахнула нарезанные овощи с бамбуковой доски в фарфоровую тарелку, обрамленную черным орнаментом, и вытащила из холодильника стеклянный кувшин с кровью:

— Как насчет небольшого перекуса? Бедный ягненок… Бе-е-е! Лично для тебя зарезан. На что только не решишься, чтобы угодить дорогому гостю.

«Извини, я еще не голоден, и проголодаюсь не скоро», — следовало возразить мне, однако я не устоял перед соблазном.