Битва Стихий

• Предыдущая
• 83/135
• Следующая

После расправы над зараженными чумой жителями город подожгли. Дом, в котором прятался Гевин, тоже загорелся. Гевин не сразу понял, что оказался в ловушке. Проще было погибнуть в огне, чем достаться трупам на растерзание. Но он выбрался. Животный инстинкт самосохранения погнал его на волю, заставил выломить разбитым в кровь плечом запертую изнутри дверь подвала. Он не помнил, куда сам же спрятал ключ.

Гевин наяву ощутил запах гари.

В Стратхольме пламя загнало Гевина в тупик. Он оцарапал в кровь пальцы, стараясь влезть по ветхой кирпичной кладке наверх, а огонь обступал его со всех сторон, сжигая кислород и пути к отступлению. Задыхаясь, Гевин упал на землю. И увидел за стеной пламени незапертую калитку в крепостной стене.

Он помнил этот жар.

Он всю жизнь стремился его забыть. И только сейчас понял, что напрасно тешил себя надеждой. Он помнил обжигающие холодом поцелуи пламени, как разгорается в них страсть, как они становятся настойчивее, требовательнее, грубее. И как они обвивают все тело, срывая дымящиеся одежды. Его тело покрывали ожоги, оставшиеся после огненных объятий, когда обезумевший мальчик несся через стену огня на свободу, ради жизни.

Теперь спасения не было. Пламя танцевало вокруг него, пламя предвкушало скорую расправу над сбежавшей однажды жертвой.

Немыслимо, но сквозь бушевавшую стихию он четко расслышал слова Андуина:

— Одиннадцать человек. Четыре кучера. Восемь гвардейцев. Один повар. И два мальчика, помощники повара. Всего одиннадцать человек.

— Что ты сказал? — помедлил Безликий.

Андуин поднял глаза. Посмотрел на Безликого поверх пламени. Гевин вздрогнул, будто наткнулся на кинжал, а не на взгляд мальчишки.

— Вы спрашивали, сколько людей погибло той ночью. Скольких я не смог спасти. Одиннадцать человек. И среди них два поваренка. Вы забыли о них.

Он сошел с ума, лихорадочно соображал Гевин, он совершенно точно обезумел.

Этот грохочущее рычание было смехом. Безликий Ка'аз-Рат торжествовал.

— Два поваренка, верно! Почему же ты не спас их, Андуин? А этому человеку, ты дашь сгореть ему заживо на твоих глазах?

Он не сгорел.

Пламя передернулось хрустальной корочкой льда. Оно неистово билось за этой преградой, как голодный хищник, стремясь завладеть подаренной ему жертвой.

Андуин глядел на него исподлобья.

Принц ненавидит его, понял Гевин. Ненавидит, потому что не смог позволить ему сгореть заживо и тем выдал свои способности, столь необходимые Бенедикту.

Андуин держал Гевина в охранном коконе, пламя напрасно шумело вокруг него. Он ненавидел его за предательство, ненавидел за все, что он совершил, за то, что его жизнь он может спасти, тогда как тех одиннадцати человек — нет. И двух поварят, сказал принц. Он всегда будет помнить о каждом из них. Тогда он не мог помочь им, но теперь — может. А то, чем владеет Андуин, та сила, что подвластна ему, всегда борется против смерти.

Сияние вокруг Андуина накалялось. Каждая трещинка или щербинка в древнем полу стала видна. От яркой вспышки Гевин ослеп на какое-то время. Ощутил, что по щекам текут слезы. Но он знал, он был твердо уверен в том, что ему удалось увидеть перед тем, белое свечение взорвалось.

Свет раскрылся за плечами принца широкими, будто драконьими крыльями, обнял его, обволок сияющим плащом.

Бенедикт умышленно отослал лекарей от постели принца, понял Гевин, чтобы однажды Андуин прибегнул к своим способностям. Раскрылся. Бенедикт знал, что принц станет упорствовать. И он упорствовал, он терпел так долго, что Безликий не мог ждать и дальше.

Зрение стало возвращаться.

Вспышка погасила огонь. Черные разводы сажи очерчивали круг на полу. Серебряная дрожь, будто мелкий туман, сохранившая ему жизнь, рассеялась. Андуин более не глядел на него.

Обагренный кровью клинок в руках принца источал рубиновое свечение. Теплое, обволакивающее сияние клинка хлынуло вверх по руке Андуина, а затем окутало его искалеченное тело. Теперь не было нужды сдерживаться, утаиваться. Слишком долго принц не решался помочь самому себе.

— Кто ты, Андуин? — прошептал Безликий. — Кто ты и почему тебе ведомо управлять Светом так, как никому иному? Ты сделаешь это вместо меня. Ты разомкнешь оковы Света, которые держат Древнего Н-Зота. Все это время Древний Бог ждал тебя, Андуин Ринн.

Глава 15
Вершить предначертанное

Конечно, Тарион перекинулся обратно в человека. Верховному друиду Малфуриону не занимать дара убеждения. Завидев черного дракона, друид расправил бирюзовые крылья и поравнялся рядом. Несколько едва уловимых движений пальцами, и волшебные древесные корни оплели его крылья, шею, тело и хвост. В последнюю очередь они добрались до пасти. Малфурион не знал, что ему не стоит опасаться огненного дыхания, Тарион до сих пор не освоил его, но друид не впервые сражался с драконом. А вот Тарион с друидами сражаться не привык. Особенно одновременно с Лейтенантом Древних Богов.

Аль-Акир не давал ему спуску. Стихия ветров бушевала на Лунной Поляне. Сам Лорд на Поляне не появился, это немного упрощало ситуацию. Аль-Акир держался поблизости, возможно, в Зимних Ключах или в Оскверненном Лесе. Он, разумеется, не мог ступить в Хиджал, иначе Рагнаросу стало известно бы о его присутствии.

Древесные корни, оплетавшие Тариона, пахли землей и сыростью. За окном, как и в хижине, в которой Малфурион распорядился закрыть его, было темно, и Тарион казался себе заживо погребенным. Где-то за этими стенами шаманы и друиды обращались к стихии с просьбами успокоиться, снизойти. Деревянный домик стонал и ходил ходуном. Стихия, разумеется, не собиралась успокаиваться, уж это Тариону было известно.

• Предыдущая
• 83/135
• Следующая