Всемирный следопыт, 1926 № 12

Оглавление

Однако, главными работами экспедиции, несомненно, следует считать археологические исследования в Хара-Хото.

Хара-Хото находится в центре Монгольской пустыни. Он был много веков тому назад погребен под толстым слоем песка, и только иногда сильные бури уносили песок в другое место и обнажали верхушки башен или стен мертвого города. П. К. Козлов, узнав о существовании этого города от монголов еще во время своих первых путешествий, неутомимо искал его в течение нескольких лет среди песков пустыни, и в 1909 г. ему удалось открыть этот город и найти среди его развалин массу старинных рукописей, статуй и картин.

Но в 1909 г. П. К. Козлову не удалось детально исследовать город. Мировая война помешала ему возобновить дальнейшие работы в Хара-Хото, и только в 1925 г. ему удалось попасть снова в этот мертвый город пустыни.

В Хара-Хото и на этот раз экспедицией П. К. Козлова было найдено много самых разнообразных предметов домашнего обихода, много фарфоровых статуэток очень изящной работы. Участниками экспедиции были сняты планы и детально обследованы развалины зданий и храмов Хара-Хото, бывшей столицы вымершего племени Си-Ся.

Все предметы, добытые экспедицией, выставлены для обозрения и изучения в залах Русского Географического Общества в Ленинграде.

* * *

Попутно с археологическими и палеонтологическими исследованиями, экспедиция вела и этнографические наблюдения над жизнью и обычаями монгольских племен.

Пустыни Монголии населены кочующими монголами-охотниками. Эти монголы находятся на чрезвычайно низкой ступени культуры. Они живут еще всецело во власти самых грубых предрассудков и суеверий. Вот как описывает сам П. К. Козлов быт монголов-кочевников:

«…В узкой пади (долине) уже совсем стемнело. Стадо овец и коз давно толпится около юрты. Все семейство плотно пообедало мясом, и каждый расстилает свою немудрую постель. Хозяин дома подходит к ящичку, на котором расставлены металлические изображения богов, или бурханы, и зажигает перед ними маленькую лампаду — металлическую рюмку с салом и горящим в нем фитилем.

«Правой рукой он вынимает из гаснущего костра тлеющий уголь и сыплет на него особый благовонный порошок, который начинает дымиться. Неторопливо и важно окуривает монгол прежде всего бурханов, ящики с священными книгами, все закоулки юрты, а потом и самого себя. Он подносит к лицу дымящийся порошок и, склонив голову, нюхает дым. Затем он становится на колени и справа налево замыкает около себя круг этим же ароматным дымом. После этого щипцы с углем последовательно переходят к хозяйке и детям, и каждый окуривает себя. Во время этой процедуры глава семьи низким басом и слегка нараспев повторяет формулу благословения: „Ом-ма-хум“, „Ом-ма-хум“, „Ом-ма-хум“…

«Перед бурханами зажигаются две тибетских свечки, которые не горят, а тлеют спокойным, неподвижным красным огоньком.

«Хозяин садится, поджав ноги, лицом к бурханам, берет четки в обе руки, прижимает их к глазам и ко лбу и долго сидит таким образом неподвижно. Зажав четки в ладонях рук, он потрясает ими, дует на них и начинает правой рукой перебирать их.

«Хозяйка молится одновременно с мужем, а, когда тот ложится спать, она выходит на улицу и начинает ходить кругом юрты, бормоча молитвы. Хождение продолжается иногда час и даже больше.

«Утром мать семейства встает раньше всех и прежде всего ставит на огонь пустую чугунную чашу. Когда она нагреется, женщина быстрым движением руки вытирает чашу куском войлока и наливает в нее воды, а сама особым топориком „нюдюр“ толчет кирпичный чай в деревянной ступе „ур“.

«Приготовив чай, хозяйка надевает маленькую остроконечную шапочку, заваривает чай и дает ему вскипеть вместе с молоком, солью и маслом. Первую ложку чая хозяйка наливает бурханам, а вторую выносит наружу, за дверь юрты, и выплескивает ее в воздух, в виде приношения духам.

«Из котла чай разливается по деревянным закрытым кувшинам — „домба“. Здесь теплый, постоянно подогреваемый чай хранится, как угощение, целый день…».

Путешественник П. К. Козлов.

Каждый монгол-охотник, говорит П. К. Козлов, носит на поясе ремешок с нанизанными на нем девятью китайскими монетами — «чохами». Прежде, чем отправиться на охоту, он снимает эти чохи, берет один из них, дует в его отверстие, прижимает его ко лбу, затем зажимает все чохи между ладонями, несколько раз встряхивает их так, чтобы они легли столбиком. Раскрыв ладони, охотник рассыпает монеты в ряд на ладони и гадает по их расположению об удаче или неудаче охоты.

Если гадание благоприятно, он садится около бурханов, берет ружье, шепчет молитву, смысл которой заключается в том, чтобы «хозяин» (монголы верят, что у всех животных есть свой «хозяин») позволил ему взять хотя бы одного зверя из охраняемых им стад.

Если гадание сулит неудачу, то монгол ни за что не поедет на охоту.

* * *

Богатейшие материалы, собранные экспедицией, их огромное научное значение — свидетельствуют о том, что П. К. Козлов и его товарищи по экспедиции являются вполне достойными учениками знаменитого их учителя, путешественника-исследователя Н. М. Пржевальского.

Но ученик оказался гораздо счастливее своего учителя: Пржевальского Центральная Азия свела преждевременно в могилу, а для П. К. Козлова Азия неожиданно раскрыла свои древние тайны, с лихвой вознаграждая его за то, что он с юных лет посвятил себя изучению и исследованию необ'ятных пустынь азиатского материка.