Граф-затворник

Оглавление

– Это так, но жена заверила меня, этот человек – ее родственник. Хотя меня удивляло, как ей удалось разглядеть его лицо – он все время был с высоко поднятым воротником и в надвинутой на глаза шляпе.

– Понимаете, милорд, мы слышали, что вас жестоко изуродовали, когда вы служили в Индии, – храбро призналась Антигона. – А тот человек старался скрыть лицо, это нас и убедило. Мы вас ни разу в жизни не видели. Как мы могли сомневаться в его личности, если он утверждал, что он – это вы?

– Да, с его стороны это было очень умно, – жизнерадостно ответил Алекс.

И Персефона тихо выдохнула от облегчения – кажется, его перестало заботить восприятие окружающими его шрамов, и он понял: люди ценят в нем уникальную личность хоть со шрамами, хоть без них.

– Полагаю, он хотел использовать Маркуса, чтобы оказать давление на нашу семью и заставить нас отыскать моего старшего сына и мисс де Морбарай. Я права? – вклинилась леди Сиборн, явно не желая отклоняться от холодной и бездушной сущности похищения. – И он явно рассчитывал отвести от себя подозрение, очернив доброе имя нашего дорогого Александра. Какая недостойная уловка! Даже для злодея!

– Какой же он жестокий тип, – поежилась Хелен.

– Безусловно, он умен, и в полном отчаянии, если ради выманивания Рича и Аннабель решился на такую безумную интригу, – добавил Алекс. Все Сиборны словно оцепенели, осознав, как близко на этот раз к ним подобралось зло. – Раз он так сильно хочет их отыскать, значит, теперь станет еще опаснее и более жесток, ибо нам удалось вернуть Маркуса без желаемой им сделки с дьяволом.

– Но теперь мы все будем начеку, – негромко, но решительно произнес мистер Уоррендер.

Персефона даже не думала, что он на такое способен. Конечно, теперь, когда судьба его любимой дочери связана с Сиборнами, все их проблемы стали для него намного важнее.

– А в особенности вы, мистер Уоррендер и Маркус. Ведь только вы сумели разглядеть злодея. Правда, мы исходим из того, что он действовал в одиночку. По-моему, этот негодяй не стал бы кому-нибудь доверяться, тем самым давая над собой власть. Как вы думаете, Александр? – поинтересовалась леди Сиборн.

Персефона подумала, что не должна этому удивляться. Она же жила со своей умной матерью всю жизнь – двадцать один год.

– Не стал бы, – с задумчивым видом согласился тот, – но в этот раз он поступил очень необдуманно, видимо, от расстройства, что вопреки его ожиданиям Рич не появился на свадьбе Джека. Подозреваю, он и сам понимал: это проигрышная стратегия, все-таки выяснить, имеем или нет мы с Ричем тайные контакты. Без сомнения, было бы лучше, если бы ваш старший сын, мэм, все-таки объявился, но нет худа без добра. Теперь этот человек, по крайней мере, знает: нам тоже ничего не известно о местонахождении Рича и моей подопечной. Полагаю, это маленькое фиаско пошло на пользу и ему, и нам: он понял, что не стоит тратить на нас силы и время, а мы – отчего Рич так упорно не возвращается.

– Все не так тривиально! – вознегодовал Маркус.

– За тобой необходим присмотр, – мрачно сообщила ему влюбленная Антигона.

– И какое счастье, что теперь у меня есть ты, дорогая, – с такой несносной жизнерадостностью заявил он, что никто бы не удивился, если бы девушка тут же его отшлепала.

– Едва ли это такое счастье, – ответила его любимая и долгим холодным взглядом посмотрела на своего отца.

Тот имел вид полнейшей невинности.

Персефона решила: зря поначалу воспринимала его как милое, печальное, пустое место. Маркусу понравится жизнь с огненной Антигоной. Она гораздо больше подходит его упрямой сиборновской натуре, нежели кроткая дебютантка. Если бы он женился на спокойной воспитанной девушке, то почти сразу же после свадьбы оставил ее и вернулся к своим лондонским развлечениям. А еще отлично получилось – похититель, этот дьявол, этот невыразимый злодей, сам того не зная, принес ее младшему брату такую пользу. И не только брату. Он и ее саму, сам того не ведая, приблизил к браку с человеком, без которого она уже не мыслила своей жизни.

– Что ж, мои дорогие, пора расходиться, – объявила леди Сиборн и по-матерински посмотрела на старшую дочь и младшего сына, их обоих наконец сморила усталость. – Вы утром еще наговоритесь, а сейчас всем пора как следует выспаться.

– Жди меня на рассвете на террасе, – шепнул Алекс на ухо Персефоне, когда леди Сиборн тактично отвела глаза, чтобы они могли пожелать друг другу доброй ночи.

– Зачем? – сонно переспросила она и с удивлением встретила его потемневший взгляд с дьявольскими искорками и молчаливой просьбой довериться. – О, ну хорошо, – сдалась она, взяла протянутую им свечу и устало улыбнулась.

– Пойдем, доченька. Я тебя провожу и помогу раздеться, иначе утром ты проснешься лицом в подушку и в полном облачении, – сказала ей мать и, обхватив за талию, потащила ее в постель, как в те времена, когда та была маленькой девочкой и отказывалась идти спать.

– Так зачем? – по-прежнему сонно поинтересовалась Персефона у своего жениха несколько часов спустя, когда через боковую дверь главного крыла вышла в полумрак начинающегося рассвета.

– Я отвечу на все твои вопросы, когда мы немного отойдем отсюда, – загадочно ответил Алекс и по сентябрьской росе повел ее прочь от дома.

Персефона не протестовала, хотя ее мягкие тапочки неромантично промокли, и сама она еще не полностью освободилась от власти сна, несмотря на дрожь от холодной влаги.

– Мы что, идем в деревню? – требовательно спросила она, когда они отошли на приличное расстояние, где даже самая чуткая горничная не могла услышать, если только не начать кричать.