Аэроторпеды возвращаются назад

• Предыдущая
• 74/87
• Следующая

Командованию приходилось распределять такие отряды вдоль всего фронта, чтобы иметь хотя бы небольшие опорные пункты, которые могли повлиять на соседние общевойсковые части. Но и это не помогало: несколько раз повторялись столкновения, первое из которых произошло между 119–м и 167–м полками и 18–м специальным отрядом, размещенным между упомянутыми полками.

18–й специальный отряд, входивший в основное ядро Первой армии, был переведен сюда с целью разделить два полка и укрепить ответственный участок фронта. Солдаты 119–го и 167–го полков встретили фашистский отряд мрачным молчанием. Вооруженные до зубов солдаты специального отряда также посматривали на своих соседей отнюдь не дружелюбно.

Два дня на позициях было спокойно. Полки выполняли свою задачу, сидя в окопах. На холме между ними окопались солдаты специального отряда. Кроме того, как уверяли солдаты второй линии, фашисты заняли третью линию позади окопов двух полков. Но зачем?..

   — А затем, чтобы открыть по нам пулеметный огонь, если мы начнем отступать, — уверенно говорили в окопах.

Утро третьего дня показало, что эти разговоры были не вовсе беспочвенными. В то утро советские части начали наступление. После артиллерийской подготовки на окопы Первой армии двинулись тяжелые танки; вслед за ними шла советская пехота. Танки также открыли огонь по окопам 119–го и 167–го полков. Измученные, деморализованные, уставшие солдаты не выдержали этого натиска и начали отступать. Но в ту же минуту навстречу им ударили пулеметы с тыла.

Солдаты оказались между двух огней. Со стороны советских позиций ползли танки, обстреливая позиции первой линии из пушек и пулеметов. С третьей линии собственных позиций солдат поливали огнем пулеметы специального отряда.

Это дикое положение продлилось всего с минуту. Правда, в течение этой минуты почти половина всего состава полков была уничтожена — преимущественно огнем своих же пулеметов. Выжившие оказались в безопасности — по крайней мере, они были защищены от пулеметов специального отряда, так как их прикрывали теперь горы трупов.

С советской стороны приближались танки. Это опять- таки грозило уцелевшим солдатам гибелью. Но именно тогда сказалось воздействие агитационных листовок наподобие тех, о которых мы говорили выше. Несколько групп пулеметчиков развернули пулеметы и начали обстреливать окопы специального отряда, сочтя его злейшим врагом. В то же время другие солдаты, подняв руки вверх, сигнализировали приближающимся танкам о капитуляции. И вновь солдаты Первой армии получили возможность убедиться, что Красная армия не воюет против отдельных солдат, не считает их врагами.

Танки прекратили стрелять по окопам, где стояли солдаты с поднятыми вверх руками, и перенесли огонь выше — через их головы, на третью линию, на позиции специального отряда. Пехота, шедшая вслед за танками, также не обращала внимания на сдавшихся солдат; пехотинцы закреплялись в окопах и разворачивали наступление, просто оставляя пленных в тылу и порой даже не отбирая у них оружие.

Но к пленным уже подходили хорошо знакомые им люди, их товарищи, которые несколько дней назад перешли на сторону Красной армии. Сперва их не узнавали:

   — Неужели ты, Иоганн?

   — Я. Здорово, Джозеф!

   — Ты воюешь в рядах советской армии?

   — И очень счастлив. Бери винтовку, пойдем со мной, вместе с Красной армией… Пойдем на тех, кто расстреливал вас!..

Первоначальное удивление сменяется приступом гнева и ярости, направленным на тех, что еще сидели в хорошо укрепленных окопах, на фашистов, присланных сюда выполнять роль палачей. Солдаты, позабыв о том, что всего полчаса назад были официальными врагами советских войск, идут теперь рядом с красноармейцами — развивать наступление, выбивать фашистов с их позиций. И красноармейцы относятся к ним, как к товарищам; очевидно, они уже привыкли к таким сценам…

Но и внутри фашистских специальных отрядов далеко не все было в порядке. До поры до времени командованию удавалось сохранять дисциплину и держать бойцов в узде. Но только до поры до времени. Ведь и люди, носившие на рукавах свастику, крест с загнутыми концами, были не одинаковы. Некоторые до самого конца оставались твердокаменными фашистами и фанатично ненавидели все, что было связано с коммунизмом и рабочими. Однако были среди них и другие.

Это были те, что втянулись в фашизм под влиянием случайных обстоятельств. Те, что все яснее представляли себе общую картину большой схватки, бурно переходившей в гражданскую, классовую войну.

С этой точки зрения вполне типичным можно считать событие, случившееся в 114–м фашистском отряде. Отряд, как и прочие, расположился на третьей линии позиций Первой армии, держа пехотные полки под прицелом пулеметов и не позволяя этим полкам отступить.

Именно в тот момент, когда сдерживаемые отрядом полки все же повернули штыки против фашистов и сквозь ливень пуль ринулись штурмом на третью линию, которую занимал ненавистный фашистский отряд, — в самом отряде неожиданно начались беспорядки. Словно по команде три пулеметчика повернули стволы пулеметов назад. Рядом с ними будто из–под земли выросли фигуры солдат.

С мрачными лицами они смотрели на командиров.

   — Что случилось? Что с вами? — удивленно спросил офицер.

   — Они сошли с ума, — пробормотал его помощник.

Но вместо ответа заговорили винтовки, посылая в офицеров пули. И уже после раздался возглас:

   — Довольно. К черту свастику! Хватит обманывать!

• Предыдущая
• 74/87
• Следующая