Цивилизаtion

Оглавление

В Новогоднюю ночь я поднял чашку молока и чокнулся с невидимым собутыльником:

— За удачу!

Надо признать, фортуна меня все-таки балует.

На следующий день мы вышли из лагеря задолго до рассвета. Январская ночь безжалостно покусывала оголенные части наших тел. Было зябко, как в мясном отделе. Забрав из племени практически всех мужчин, я оставил только кузнецов и столяров — было бы жалко потерять их опыт из-за какой-нибудь нелепой случайности. В утреннем сумраке войско выглядело грозно. Почти семьдесят человек в кожаной амуниции, увешанные оружием. Я был в сшитой апачами куртке, надетой поверх моего бронежилета. Отряды Чука и Гека сразу заняли фланговые позиции и шли чуть впереди. Молодняк нес за нами несколько факелов, обмотанных веревками и обмазанных смолой (их я планировал использовать для будущего шоу), а также носилки и несколько горшков с углями. Я старался поменьше использовать зажигалку Седого. Когда-то там должен кончиться бензин, и тогда Кава резко потеряет магическую силу.

Ыката хоть и указал направление движения, но с таким азимутом можно было промахнуться километров на десять. Поэтому каждые полчаса вперед по диагонали выбегало два разведчика, которые должны были заметить признаки поселения до того, как его жители заметят нас.

Около полудня был сделан привал. Мы уже прошли порядка тридцати километров, но пока никаких следов большого племени не обнаружили. Быстро перекусив, я поднял отдыхавших солдат. Нужно было двигаться дальше.

Зимой быстро смеркалось, и я уже приготовился искать место для ночлега, когда разведчик возбужденно доложил, что множество людей находится сразу за холмом.

Откладывать было нельзя, темнота в предстоящем огненном представлении играла мне на руку. Чук и Гек отправились вперед, занимая фланговые позиции, а я разжег факелы, сел на носилки, и четыре воина понесли меня, словно персидского падишаха. По краям шли колонны бойцов. Вся процессия, освещенная пламенем факелов, смотрелась довольно величественно.

У меня была заготовлена сухая трава, которую я планировал воспламенить в руках, так чтобы Кава явил свою колдовскую мощь во всей красе. Несмотря на уже хорошо проявивший себя сценарий и огромную подготовку, сердце бешено колотилось в ожидании неизвестного.

Мы перевалили через вершину холма и едва разглядели в темноте несколько пещер, расположенных друг за другом. Людей не было видно, и мы продолжили спускаться. Через минуту во мраке я увидел нечто такое, что заставило меня мгновенно покрыться ледяной испариной. На стенах пещеры мелькнули отблески очага. У этого племени уже был огонь.

Тыкто остановился, также заметив мерцание пламени. Глядя на вожака, остальные воины резко затормозили, в результате чего я чуть не слетел с носилок.

— Кава быть тут? — спросил он меня с удивлением.

Я на секунду растерялся. «Штирлиц был на грани провала…»

— Огонь падать небо, — я показал рукой траекторию падения. — Кава не быть тут.

Стараясь сохранять максимально равнодушное выражение лица, я повернулся вперед, показывая, что надо продолжить путь.

Между тем нас заметили. Перед пещерой вспыхнул и стал разгораться еще один костер, вероятно, подготовленный для отпугивания диких зверей. Свет его озарил силуэты десятков людей с копьями, которые стояли и смотрели в нашу сторону.

Увидев вооруженную толпу, я вдруг понял, что совсем не подумал о том, что если нам все-таки придется принять бой, то ночная стрельба будет не так эффективна, а в рукопашной куче-мале может быть много случайностей. Стало страшновато. Но пути назад уже не было.

Мы продолжали приближаться до тех пор, пока в свете костра не стали отчетливо видны мрачные лица людей. Я тихо попросил остановиться. Несмотря на огромную толпу, уходящую в темноту, в воздухе стояла звенящая тишина. Я слышал только звук своего бешено бьющегося сердца. Надо было брать инициативу в свои руки, чтобы всё не пошло не по тем рельсам, и я встал на носилках в полный рост, освещаемый факелами. Воины чужого племени вздрогнули, вцепившись в копья. Напряжение в воздухе можно было резать ломтями.

— Кава, — сказал я, привычно ткнув себя в грудь. Голос звучал нетвердо, и я откашлял хрипотцу.

— Хоц тамА. Цага ыын, — мне хватало словарного запаса, чтобы сказать «Убивать нет, дары давать» без переводчика.

Я взял приготовленную сухую траву, поднял над головой двумя руками, словно шар, и незаметно чиркнул зажигалкой. Огня не было.

Упс.

Дрожащими пальцами я чиркнул еще и еще. Искры от кремня блестели в темноте, но фитиль не загорался. Когда-то это должно было произойти, но почему именно сейчас? Я взял зажигалку, спрятанную в клубке травы, и провел колесиком по руке, долго рассыпая белые искры. Это произвело впечатление, но эффект был, конечно, не тот.

— Кава! — Я еще раз стукнул себя в грудь и спрыгнул с носилок.

Племя чужаков дернулось, расступилось и из глубины к нам вышли трое мужчин, одетые в одинаковые шкуры до пят. На головах у них были уборы из веток, перьев и других висюлек. Это напомнило мне непонятную вещь, поднесенную в качестве «цаги» от Тыкто в момент нашей самой первой встречи. Лица троицы украшал дикий белый окрас, делая их похожими на уродливых мимов. У среднего, похоже, был выбит глаз, и теперь он глядел на меня уцелевшим прищуренным оком, словно циклоп. В руках у него была короткая деревянная дубина с черепом птицы на конце. Палка была украшена такими же странными аксессуарами, как и голова шамана. Двое стоявших по краям держали руки под шкурой так, что их не было видно.