Цивилизаtion

Оглавление

Тыкто, да и остальной части племени, ужасно нравилось, что работу выполняют безмозглые твари, и поначалу эффект от перевозки на ослах был даже негативный. Рядом с животным шел десяток зевак, удивленно рассматривая, как на серой спине едут мешки, и радуясь, что теперь человеку не нужно таскать тяжелую поклажу. Но вскоре все привыкли, и маршруты до моря, апачей и команчей стали практически регулярными. Тропы облагородились, мешающие заросли были расчищены, время в пути сократилось почти на треть.

Прошло уже около двух месяцев с момента окончания войны. После восстановления силковой охоты, я пришел к Ыкате с предложением снова поставлять мне руду. Ыката, имея в распоряжении опытных рудокопов, не отпирался, но попросил вместо еды давать ему веревки и инструменты вроде скребков для шкур, шил и ножей, которые его люди видели у наших женщин. Это был сложный обмен. Я не понимал, сколько я трачу сил для производства бронзовых вещей и какова истинная ценность приносимой руды. Придется вводить некую систему подсчета трудозатрат, — решил я. Договорившись, что сначала руда, а потом веревки, мы вернулись к себе, поменяв несколько вновь пойманных коз на разделанные туши оленя и кабана.

Первое, что пришло на ум для измерения ценности вещей, — это труд. Как единицу труда я принял дневную норму простого рабочего, который не требовал усиленного обучения. Стандартная работа — что-то перемещать. Транспортировки требовали, например глина, рыба или дрова. Квалификация здесь не требовалась: встал и понес. Доказательством этому были ослы, таскавшие часть грузов на себе.

Но так как работали и женщины, и подростки, пришлось за базу взять именно их труд. Я обозначил его за единицу, а работу взрослого глупого мужчины — за две единицы.

Всех тех, кто хоть немного работал головой, и на обучение которых требовалось несколько дней или даже недель, я оценил в четыре условных единицы за сутки. К ним относились гончары, плетельщицы веревок, рудокопы, лесорубы, ловцы рыбы. Тут уже не было деления на мужчин и женщин: работа, как правило, не предполагала грубой силы и требовала хоть какого-то умения. К «человеку умелому» я также отнес охотников, плетельщиков корзин, кухарок и каменотесов.

Высшая каста пока была представлена только мной и Томом и оценивалась в двадцать условных единиц в день. Так оплачивалась работа, которой надо было учиться месяц и более, совершенствуя мастерство. Это было уникальное занятие, которое пока не могли повторить никакие другие жители полуострова.

Забавно, — подумал я, — что, оценив каждого по способностям, я мог посчитать ВВП племени. Так как лентяев у меня попросту не было, можно было присвоить каждому жителю выпуск в размере 1, 2 или 4 у.е. и понять, какой он в сумме.

Ради любопытства я начал считать стоимость бронзового топора, который когда-то изготовлял для команчей.

...

Расчеты Гнома, выполненные им на глиняной табличке

Топор состоял из древка и лезвия. С древком было все просто. Выточить ручку и крепко насадить на нее бронзовую часть — четыре часа работы. Четверть дня труда человека умелого, то есть 1/4 х 4 = 1. А вот с лезвием у меня получилась сложная структура себестоимости.

Очевидно, что нужна была руда, работа на мехах, починка печи перед каждой плавкой, дрова, создание формы и сама отливка. Затем полученное изделие надо было доковать и заточить. Уфф…

Самое простое — это меха: двое рабочих на день. Итого 2 человека х 1 день х 2 = 4.

Дрова носил один работник или две женщины и тоже целый день, то есть 2 у.е.

Глину принести — это четверть от целого дня, то есть половинка у.е., и еще обмазать печь: половина от четырех, то есть два. Итого еще два с половиной у.е.

Подготовить форму и отлить медь, а затем привести изделие в должный вид — нужен был я или Том на целый день. Берем двадцать.

Итак, топор без затрат на руду стоил 1 + 4 + 2 + 2.5 + 20 = 29.5. Для ровного счета тридцать.

Теперь надо было прикинуть стоимость руды. На топор требовалась примерно одна корзина. Раньше я платил за нее Ыкате 3 корзины с едой. В пайке был микс рыбы и мяса, поэтому надо было посчитать и то и другое.

Рыба ловилась на крючки и веревки. Крючков на корзину надо было две штуки, а веревки примерно пара метров (снасти периодически рвались). С крючками засада, подумал я, циклическая ссылка. Поэтому принял их просто за 1 у.е.

С веревками проще: женщина в день делала около четырех метров. Насобирать материала, высушить, и вытрясти волокна — это еще 1 у.е. + 1 у.е. Таким образом четыре метра стоили 6, а два метра — 3 условных единицы. Труд рыбака — это 8. (Корзина ловилась примерно за два дня). Носильщик — еще полдня х 2 = 1. Да, еще надо посчитать саму корзину. Ее ведь тоже надо было сплести, и возврат тары происходил далеко не каждый раз. К тому же руда разламывала корзины очень быстро. Корзинка — это два дня работы умножить на четыре, то есть восемь.

Итого, получалось, что корзина еды стоила для меня 1 + 3 + 8 + 1 + 8 = 21 условную единицу. Если учесть, что в корзине было примерно пятнадцать килограммов, или семь килограммов очищенного от требухи рыбьего мяса, то выходило 3 условных единицы за килограмм рыбы.

С животными получилось примерно так же: веревки на силки уходило столько же, труд охотников я оценил как и труд рыбаков, мясо в мехе обращалось в съедобное по похожей пропорции, поэтому килограмм мяса так же стоил 3 у.е.

Эти расчеты крайне занимали и увлекали меня. Работая в банке, я имел дело с производными финансовыми инструментами. Опционами, фьючерсами, акциями, облигациями и прочими вещами, весьма далекими от реального сектора. В попытках сделать деньги из воздуха я никогда не задумывался, из каких кирпичей строится фундамент экономики. И вот сейчас пришлось заняться этим вопросом вплотную.