XXI век не той эры (СИ)

Оглавление

А на следующее утро после аварии сына Тора вызвали в исследовательский институт. Предчувствие абсолюта странным образом молчало (оно вообще не подавало признаков жизни после возвращения с Ирия), но обычное человеческое чутьё ничего хорошего не предвещало.

— Кириос Ульвар, — склонил голову, приветствуя его в своём кабинете Чоуилоу сын Кетцалькоатля. — Я, собственно, по какому вопросу, — нахмурившись, проговорил он. — Мы закончили работы с привезённым вами объектом, кириа Ольгой.

— И? — поторопил сын Тора, не понимая, к чему нужно такое введение и эти театральные паузы.

— И она была признана опасной, — отводя глаза, со вздохом сообщил тольтек. — Я пытался объяснить Её Величеству, но она была непреклонна. И отдала приказ о… немедленном устранении.

— Наконец-то девчонка начала думать головой, — хмыкнул Ульвар. — А причём тут я?

— Понимаете, Её Величество настаивала, что… коль уж вы её привезли, то…

— Мне и увозить? — цинично усмехнулся норманн. — Логично, да. Вы именно для этого меня вызвали?

— Да, — не стал миндальничать Чоуилоу. — Не хотелось бы откладывать. Зачем лишний раз мучить бедную девочку, — и он протянул сыну Тора лёгкий плазменный пистолет. Непривычное и не по руке оружие, больше подходящее для самозащиты какому-нибудь медику, чем бывшему Первому Палачу для приведения приговора в исполнение. Но возражать он не стал. Не всё ли равно! — Предлагаю всё закончить прямо сейчас, да? — неуверенно проговорил сын Кетцалькоатля. Удивительно мирного и доброго полубога явно коробило от перспективы, и он переступал через себя. Утешало его только то, что самая грязная работа предстояла не ему.

Ульвар кивнул, и оба абсолюта двинулись по коридорам.

Однако чем дольше они шли, тем более зыбкой становилась решимость и уверенность сына Тора. Прежде он никогда не знал сомнений, а вот теперь — сомневался, и от этого ему было не по себе. Он раз за разом задавал себе вопрос: а так ли уж опасна эта девочка из прошлого? И раз за разом отвечал: осторожность прежде всего, нельзя оставлять потенциально опасный объект в живых. Но чем дальше, тем менее убедительным казался этот ответ. Разум признавал его логичность и не спорил. Так в чём же дело?

А дорога как назло оказалась очень долгой. И к концу её мужчина буквально весь извёлся, пытаясь найти причину несостыковки долга и собственных желаний. Но так и не смог найти, когда Чоуилоу остановился возле какой-то двери и, решительно вздохнув, кивнул на неё своему спутнику, отступая в сторону.

— Ульвар? — Ольга озадаченно вскинула брови, увидев совсем не того человека, который всё это время водил её по разным кабинетам. Единственной обстановкой небольшой светлой комнаты было широкое исследовательское кресло непонятного назначения, в которое её минут двадцать назад усадили. Что конкретно здесь могли в ней проверять, она даже не предполагала. Но это было нормально, так было с большинством тестов.

Одетая в стандартный больничный наряд, с собранными в нетугую косу волосами, она выглядела особенно хрупкой и беззащитной.

А потом её взгляд зацепился за оружие в руке мужчины. Зрачки испуганно расширились, взгляд метнулся к лицу сына Тора. Она как-то вдруг и сразу всё поняла, ярко-зелёные глаза потухли, и даже будто выцвели за одно мгновение.

Почему-то смотреть сейчас в её глаза ему было невероятно тяжело.

— Прости, — еле слышно выдохнул сквозь зубы Ульвар. Женщина судорожно вздохнула, зябко обхватывая себя руками за плечи, и отвела взгляд. Только легче сыну Тора от этого почему-то не стало.

Наверное, было бы проще, если бы она начала о чём-то просить, или ругала его, или… Но она молчала, упрямо закусив губу и зажмурившись, терпеливо ожидая смерти. И от этого на душе отставного трибуна Наказателя было ещё паскудней.

Мужчина поднял руку, лёгкий плазменный пистолет в которой казался почти игрушечным. И с удивлением понял, что рука его дрожит. Едва заметно, но это был первый раз в его жизни, когда собственное тело вдруг подвело. Незначительно; но это уже было показательно.

Он попытался разозлиться на жалкую девчонку, оказавшуюся такой упрямо-правильной и противоестественно разумной. Но разозлиться получилось только на себя. За слабость, за безволие, за дрожащие руки, за почему-то стучащее в ушах сердце и вставший в горле ком.

Злость нажала на спуск; не он. И не промахнулась. Никто из них двоих никогда не промахивался, тем более на таком расстоянии.

Злость нажала и пропала. А Ульвар сын Тора в состоянии озадаченного ступора разглядывал распростёртое на слишком большом кресле уже мёртвое тело. И с искренним удивлением понимал, что ему… больно? Точный диагноз поставить не получалось, потому что было совершенно непонятно, что именно и почему, собственно, болит. Но общее состояние было на редкость отвратительным.

Более того, через пару секунд мужчина подобрал этому состоянию ещё одно странное определение. Полубог чувствовал себя так, будто не он только что выполнил приказ, на котором и сам настаивал, а ему самому прожгли сквозную дыру во лбу, приведя в исполнение подписанный Императрицей приговор. И что не худенькая девушка из прошлого сейчас лежит, остывая, в исследовательском кресле, а он сам.

Растерянно, как будто впервые увидел, полубог посмотрел на пистолет в руке. Мужчину плотным облаком окутывало ощущение неправильности, нереальности происходящего. Словно это всё было страшным сном. Или он не человека убил, а одним выстрелом — сразу весь мир.

А потом пришло осознание. Запоздало, но сразу как-то вдруг, махом, и откуда-то извне, а не из собственной головы.