Андреевский крест

Оглавление

— Как не быть. Был, — признал я. — Не особенно и сложно. Пяток крепких бычков со стволами. Один заход с демонстрацией силы, показательная казнь самого дерзкого, и предъява вечного, неизбывного долга. Потом только нужно было бы по лесу с оглядкой ходить, чтоб стрелу какую-нибудь шальную из безымянного куста не словить, и за крысятничество и бегство жестоко наказывать…

— Ну это как-то… — Любаня покачала головой. — Неправильно.

— Ага. Не по человечачьи. Мы с твоим тоже так решили.

— А как тогда? — это уже Ирина. Уж ей-то, заслуженному огороднику и садоводу, не знать, каким адским трудом достаются разносолы на столе. И если эту работу можно спихнуть на кого-то другого, мнится мне, она первая это сделает.

— Да не боись, Иринка, — хмыкнул я. — Технология отработанная. Мы примерно так же коммерсов на дань подписывали лет двадцать еще назад. Находили фирмочку новую, ничейную еще. Подкатывали к дирехтору с предложением. Типа давай, брателло, звони если чего. Типа бесплатно. Мол, это наш район и нам впадлу будет, если сюда чужие пацанчики заедут. Они и соглашаются. Чего же нет, если бесплатно? А мы пару знакомых к нему посылали. Наших же, только с других бригад. А потом приезжали вроде как на разборки. Раз, другой, третий. А потом бросали. Тут к нему и правда кто-нибудь из залетных являлся. Город-то у нас маленький, коммерсов не так много. Барыга к нам, а мы в отказ. Типа, мы на тебя, козел, полгода впахивали, ты бы хоть коньяк пацанам поставил. Ну и разводили на ежемесячный абонемент.

— Не подходит. У нас тут другой случай.

— Да где же другой? Все то же самое, Ир. Люди быстро к хорошему привыкают. Корми его, пои, от напастей спасай, крутым давай ему себя почувствовать. А потом брось. Так он еще с разпальцовкой припрется — типа, где моя печенька. И за печеньку свою ненаглядную, он душу продаст, не то что деньги выложит. Этот, который хер фюрер, на такую замануху целый народ купил, а ты за какую-то вшивую деревеньку опасаешься. Они за три месяца так привыкнут от пуза жрать, что потом сами в холопы придут проситься. А че? Добрые хозяева. Не бьют, голодом не морят, и все у них есть. Чего нам не поклониться?

— Ну ты змей, — покачала головой Любка.

— Большой, — кивнул я. — Искуситель. А куда деваться, Любань? Не я такой, жизнь такая.

— Примерил уже корону княжескую?

— Примерил, — снова согласился я. — Тяжеловата падла. В одного не унесу. С братьями поделюсь. Тогда нормуль будет.

— А старик тот? Ну который фотку в шкатулке хранит. Он как к твоим экспериментам отнесется? Они-то, старожилы, поди привыкли вольно жить?

— Они? — засмеялся я. — Вольно? Между битыми и не битыми шустрить, это воля по твоему? Как говорили в Гражданскую? Красные придут — грабют, белые придут — грабют. Вот и наши рыбачки так же. Для Железных эти селения на Ноже, как кость в горле. Купцы из княжеств торговать ходят, но, Ван и сам знает, что их обманывают. Если треть реальной цены дают, так это еще хорошо. Не поплывут же через море китобои князю жаловаться. Да и никто не заставляет их ткани, зерно и железо у барыг залетных на ворвань и шкуры менять. Сами. Все сами. Так что, если мы докажем свою силу, надежность и богатство, то и к нам под руку все селища с острова сами прибегут.

— Андрюш, а не слишком ли мы торопимся? — Ирине даже мысль о том, что придется тратиться на благотворительность, которая пусть и окупится, но очень не скоро, была неприятна. — Ну не завтра же мы будем туда переселяться?

— А когда? Послезавтра? Третьего дня? Вот сейчас скажут по телеку, что летят на наши города пендосовские ракеты, и мы кинемся Подкову заводить. А там нет еще ничего. Вообще ничего, Ир! И делать мы ничего не умеем, из того, что там бы котировалось. И кем мы там станем? Нетушки! Я так не согласен! Мы должны там так окопаться, так себя поставить, чтоб и тамошняя братва к нам по беспределу подкатывать ссала, и мы чтоб репу не чесали чем детей будем завтра кормить.

— Поэтому должны кормить чужих детей. Да еще и этих двух… Купцов.

— Ирина, — вскинулась Любка. — Что ты такое говоришь?! Не обеднеем поди, с пары мешков картошки. А там же люди!

— Во! — ткнул я пальцем в сторону Лехиной супруги. — Слышала?

— Ну а купцы-то нам зачем? Сам же говоришь, что они обманщики и наживаются на рыбаках.

— Таки я не понял, — изобразил я одессита. — Ты намерена отбить в зад свои деньги, или таки будем дарить их незнакомым людям? Не, ну правда, Ир! Откуда еще мы столько информации нагребем? У них там монет всяких море. Золото, серебро, медь… Сколько за одну серебряную медных дают? Что сколько стоит, и стоит ли вообще. Ты бы видела какими глазами на нас тамошние бабы смотрели, когда мы еду себе стали перчить! Ну мы и поинтересовались… Короче, прикинь! У них за наперсток приправы золотой кругляк просят.

— Кругляк?

— Ага. Вот такой, — и я, типа фокусник, крутанул в пальцах золотую монету. А потом катнул ее по столу в сторону женщин. Мне не жалко. В том сундучке, что мичман тащил от самых развалин торгового форпоста, таких еще несколько десятков было. — Три грамма примерно. Три косаря, как с куста. А траву эту мы можем туда тоннами засыласть. Или вообще — найти семена и прямо там выращивать. Даже если цены в половину собьем — пятьсот процентов прибыли. Круче чем с героина! И сколько там еще таких тем может быть? Там пошариться, теток местных поспрашивать, да и бабло рубить с твоих грядок, вместо капусты! Тропики там, Ир. Два урожая в год, как с куста!

— Фантастика! — глаза Ирины заволокло мечтательной поволокой. Видно представила уже себе, как рассекает по Средиземному морю на яхте, размером с крейсер времен Великой Отечественной.