Предпоследняя истина (сборник)

Оглавление

— Два пятнадцать, миссис Гейне.

Ей захотелось узнать, сколько на этот момент жителей на Земле. Миллион? Два миллиона? Сколько групп, играющих в Игру? Наверняка не больше нескольких сотен тысяч. И каждое мгновение происходит несчастный случай со смертельным исходом, и на одного человека население неумолимо уменьшается.

Она механически нащупала в бардачке аккуратно завернутую полоску так называемой кроличьей бумаги. Найдя полоску — старую, не новую, — развернула ее, положила в рот и надкусила.

В ярком свете верхнего фонаря аэромобиля Фрея рассмотрела полоску кроличьей бумаги. Еще один умерший кролик, думала она, вспоминая былые дни, еще до ее рождения, когда по сомнительной причине кролику предстояло умереть. При свете фонаря бумага оказалась белой, а не зеленой. Она не была беременна. Скомкав полоску, она бросила ее в мусоросжигательный лоток, и полоска мгновенно превратилась в пепел. К черту, горестно подумала она. А чего я ожидала?

Аэромобиль покинул стоянку и направился к ней домой, в Лос-Анджелес.

Слишком рано, чтобы говорить о ее удаче с Клемом, поняла она. Очевидно. Это ее обрадовало. Еще неделя-другая, и еще какое-то время.

Бедный Пит, думала она. Даже не завернул тройку, действительно проигрался в пух. Не нагрянуть ли в его приют в графстве Марин? Посмотреть, не там ли он? Он такой измочаленный, такой непредсказуемый. А этой ночью был неприятно ожесточен. Однако нет ни закона, ни правила, запрещающего нам встречаться вне Игры. Но зачем? Нет нам удачи, поняла она, Питу и мне. Несмотря на чувства, испытываемые друг к другу.

Вдруг в аэромобиле заговорило радио; она услыхала позывные группы в Онтарио, Канада, вещавшей на всех частотах:

— Говорит Пиер Бук Хавел, — экзальтированно верещал мужской голос. — Сегодня в десять часов вечера по местному времени нас посетила удача. Женщина из нашей группы, миссис Дон Палмер, надкусила кроличью бумагу, даже не надеясь, что что-то получится, и…

Фрея выключила радио.

Добравшись до своей неосвещенной необитаемой квартиры в Сан-Рафаэле, Пит Гарден сразу же направился в ванную поискать в аптечке лекарство. Он знал, что иначе не уснет. Так у него повелось с давних пор. Снузекс? Теперь снузекса требовалось три таблетки по 25 мг, чтобы они на него подействовали — слишком долго и слишком большими дозами он его потреблял. Подумал: нужно что-нибудь покрепче. Всегда помогает фенобарбитал, но на следующий день от него угнетенное состояние. Гидробромид скополамина — можно и его попробовать.

Или, подумал он, взять еще более сильнодействующее. Эфитал.

Три дозы, прикинул он, и я больше не встану. В таких непрочных капсулах. Вот… Размышляя, он ссыпал капсулы в ладонь. Никто меня не побеспокоит, никто не вмешается…

Аптечка сказала:

— Ввиду вашего состояния, мистер Гарден, связываюсь с доктором Мэйси из Солт-Лейк-Сити.

— Никакого состояния, — сказал Пит. И быстро наполнил капсулами бутылочку. — Видишь? — Он продолжал: — То было мгновенье, проявление слабости. — Вот он и оправдывается перед рашмором аптечки — чудовищно. — Договорились? — с надеждой спросил он.

Щелчок. Аптечка захлопнулась.

Пит облегченно вздохнул.

Зазвенел дверной звонок. Что там еще? — недоумевал он, идя по отдающей легким запахом плесени квартире, прикидывая, на каком бы снотворном остановиться, чтобы не взбудоражить рашмор. Открыл дверь.

На пороге стояла русоволосая Фрея, его бывшая жена.

— Привет, — сухо сказала она и проплыла в квартиру — такая хладнокровная, будто ничего не было в том, что она, будучи супругой Клема Гейнса, заявилась к Питу. — Что у тебя в кулаке?

— Семь таблеток снузекса.

— Я дам тебе лучшее средство. Оно непрямого действия. — Фрея покопалась в своем кожаном кошельке, стилизованном под сумку почтальона. — Новинка, новое средство, делают в Нью-Джерси, на тамошней автоматической фармацевтической фабрике «Нердувель». — Сказав это, она засмеялась.

— Ха-ха, — не удивившись, ответил Пит. Барахло. Не помогает. — Из-за этого ты и пришла?

Будучи в течение трех месяцев его женой, его партнершей по блефу, она, конечно, знала о его хронической бессоннице.

— Я с похмелья. И этой ночью проиграл Ремингтону свой Беркли. Как тебе известно. Поэтому сейчас мне не до шуток.

— В Таком случае свари мне кофе. — Фрея сняла отороченную мехом куртку и положила на стул. — Или разреши сварить самой, — сочувственным голосом произнесла она. — Ты и вправду плохо выглядишь.

— Беркли… И чего это я выставил документ на него? Даже не помню. Что касается остальных моих владений… Да — хуже себе я еще не делал. — Помолчав, он добавил: — По пути сюда я слышал, что в Онтарио попали в десятку…

— Слышала, — кивнула она.

— Их беременность обрадовала тебя или повергла в уныние?

— Не знаю, — с хмурым видом откликнулась Фрея. — Я рада за них. Но… — Сложив на груди руки, она бродила по квартире.

— Меня это не повергло в уныние, — сказал Пит. Пошел в кухню, поставил на конфорку чайник.

— Благодарю вас, — пропищал рашмор чайника.

— Понимаешь, мы могли бы общаться вне Игры. Она сделана.

— Это было бы несправедливо по отношению к Клему. — Он ощутил прилив товарищеского чувства к Клему Гейнсу, оно победило его чувства — временно, по крайней мере, — к Фрее.

Да и любопытно, какой окажется его будущая жена — ведь, рано или поздно, тройку он отогнет.

2

На следующее утро Пит Гарден пробудился от такого невероятно чудесного звука, что, вскочив с постели, так и застыл, прислушиваясь. Он услыхал детские голоса. Дети ссорились где-то за окном его сан-рафаэльской квартиры.