Танцующая на лепестках лотоса

Оглавление

Ее внимание привлекла лужица на тропе. Она внимательно всматривалась в грязную воду, которая, скорее всего, высохнет еще до конца этого дня.

— Когда чамы придут в Бантей Срей, — сказала она, — мы должны… подать сигнал. Мы должны предупредить приближающихся кхмеров об опасности.

— Любой сигнал должен быть виден издалека.

Она представила себе храм, а также вспомнила, как и почему он получил название «Цитадель женщин». Это небольшое аккуратное строение было окружено прогалиной и кольцом высоких деревьев. В жаркий день пребывание в Бантей Срей могло стать невыносимым.

— Там очень сухо, — сказала она. — Деревья находятся слишком далеко от храма и не дают тени.

— И что из этого?

— Мы могли бы сложить кучу сухого хвороста напротив южной стены храма. Хворост будет сухим, а сверху мы положим куски мха. Когда чамы будут на подходе — а однажды это обязательно произойдет, — наши разведчики подожгут хворост и отступят. Огонь и дым задержат чамов, одновременно предупредив приближающихся кхмеров, что это место сбора раскрыто.

— Это позволит нам выиграть время. И спасет много жизней.

— Да. Мы нарушим жизнь джунглей, совсем ненадолго для них — на какое-то мгновение; но для тех, кто спасется, оно будет равноценно целой жизни.

Он полуобернулся, взял ее руку и поцеловал один за другим все ее пальцы.

— Сколько жизней ты спасешь этим, любовь моя?

— Когда речь идет о человеческих жизнях, никогда нельзя спасти достаточное их количество.

— Но можно попытаться это сделать. Что ты только что и продемонстрировала.

— Все, что я делаю, я делаю для нашего народа и для тебя.

— А что я могу сделать для тебя? Что порадовало бы тебя, что сделало бы тебя счастливой?

Аджадеви на мгновение закрыла глаза. Она должна быть сильной.

— Ты… ты видел ту молодую женщину, которая присоединилась к нам сегодня?

— Кого?

— Нуон. Ее зовут Нуон, и мы уже успели с ней поговорить. Ее отец служил тебе. Он был предан тебе, как и она сама. Возраст у нее как раз подходящий, чтобы выйти замуж и родить хороших сыновей. Она не по годам умна, и ты должен взять ее в жены.

Джаявар отвернулся.

— Мне не нужно…

— Я знаю, что ты тоскуешь по своим женам больше, чем говоришь об этом. Возможно, Нуон поможет тебе справиться с горем.

— Никого из моих жен я так не любил, как тебя.

— И тем не менее, Джаявар, тебе необходим наследник. Если его у тебя не будет, вся наша борьба, все наши страдания окажутся напрасными. Даже если благодаря благословению богов мы прогоним чамов из Ангкора, без сильного наследника престола когда-нибудь они снова вернутся. Ты этого хочешь? Чтобы твою землю вновь завоевали, а твой народ обратили в рабов?

Он тяжело вздохнул и провел большим пальцем по ее бедру.

— Как бы я хотел иметь ребенка от тебя! Мы с тобой заслуживаем свое дитя.

Она отвернулась от него.

— Как буддисты, мы должны принимать выпадающие на нашу долю страдания. Но такие… Я для этого недостаточно сильная. Моя боль… мое желание… слишком велики.

— Но эта твоя борьба с собой внушает мне еще большую любовь к тебе.

— Почему?

— Потому что я знаю, что ты страдаешь не только из-за того, что мы с тобой не можем родить наследника, но и потому, что мы не можем увидеть воочию ту красоту, которую могли бы создать вместе.

Она кивнула, наконец встретившись с ним взглядом.

— Это я не могу создать такую красоту. Должно быть, я сделала что-то низкое в своей прошлой жизни и тем самым усугубила свою карму.

Он снова поцеловал ее руку.

— Ты ошибаешься. Ты в состоянии создать красоту — уже тем, как ты смотришь на этот мир, как ты смотришь на меня.

— Но я…

— А ведь ты только что спасла нерожденных сыновей и дочерей, придумав разжечь предупредительный костер. Этой светлой мыслью ты создала жизнь, ты создала красоту. И поэтому я буду любить тебя всегда. Когда я смотрю на этот мир, когда я вижу его красоту, я осознаю, что ты для меня — благословение богов.

* * *

Воисанна незаметно следовала за своей сестрой Чаей через шумный уличный рынок, с сотнями продавцов и покупателей. Практически все, что здесь продавалось, — будь то лук, манго, перец, карамбола, лимоны, горшки, ткани или ножи, — было разложено на бамбуковых циновках на земле. В клетках кудахтали куры, а черепахи и угри пытались выбраться из глубоких чанов. Покупатели приседали перед этими циновками, торгуясь о цене и количестве товара. Большинство из них были кхмерами, хотя здесь можно было встретить и чамов. Какой-то важный, судя по его одежде, чамский чиновник степенно шагал с павлином на поводке.

Над рынком, который находился к западу от Ангкор-Вата на пустыре, расчищенном от всего, кроме старых высоких деревьев, витали запахи шафрана, цветов, варящегося риса и костров, на которых готовилась пища. Воисанна никогда надолго здесь не задерживалась и была удивлена тому, как ловко и умело Чая двигалась через толпу и торговалась с продавцами. Прячась за стволами деревьев или горами товаров, выставленных для продажи, Воисанна размышляла, о чем сейчас думает Чая. Хотя плечи ее младшей сестренки поникли, походка ее была энергичной и порывистой.

Страстно желая поскорее обнять Чаю, но понимая, что нужно выбрать для этого подходящий момент, Воисанна нервно потирала руки. Сердце возбужденно билось, а на коже выступил пот. Она огляделась вокруг, высматривая подходящее место, чтобы открыться сестре, но видела лишь хаотически движущуюся толпу. Справа от нее группа ребятишек играла с небольшим кожаным мешком, подбивая его в воздух ногами, коленями и головой и не давая ему упасть. На западном краю рынка несколько десятков человек собралось вокруг загона, чтобы посмотреть бой двух кабанов. Даже на таком расстоянии Воисанна слышала возбужденные голоса мужчин, подбадривавших сражающихся и выкрикивавших ставки на победителя. В этом смысле кхмеры и чамы были очень похожи: и те и другие получали удовольствие, заключая пари на победу одного из животных равной силы и размеров.