Охотники за облаками

Оглавление

Нищему достаточно будет просто пошуметь – и все. Это привлекает внимание. Внимание вызывает интерес. Интерес притягивает зрителей. Зрители привлекают еще больше зрителей, и они становятся толпой. Потом толпа растет. Вскоре она обращает на себя внимание полиции. Которые будут сказочно рады повесить на День Квенанта дополнительно еще четырех еретиков.

Может, тем, кто находит и выявляет еретиков, даже полагается награда. А нищему попрошайке как никому придется кстати денежное вознаграждение.

– Подайте на пропитание, добрые люди. Подайте бедняку еще немного.

– Повторяю тебе, я только что дал тебе милостыню. Я что, по-твоему, денежный мешок? Скройся с глаз. Попрошайничай в другом месте. – Каниш грубо оттолкнул его.

Но нищий тут же вернулся.

– Подай, добрый человек. Подай, подай на пропитание.

Я потянулся к Дженин, чтобы взять ее за руку и отвести в сторону.

– Пойдем, – сказал я. – Просто пойдем.

Она вырвалась из моей хватки.

– Никуда я не пойду, пока не найду отца. Если он не в подземелье, то где?

Нищий был совсем рядом и прекрасно слышал каждое слово. Я толкнул Дженин локтем и приложил палец к губам. Но слишком поздно – попрошайка уже все слышал. И в подтверждение этого он сказал удивительную и неожиданную вещь.

– Быть может, он сбежал, дитя мое.

Мы уставились на него, на его грязное разодранное облачение, протершийся изъеденный молью плащ, на его перепачканные руки, его лицо, сокрытое в тени его капюшона. Из темноты на нас смотрели его пронзительные глаза.

– Отец? – сказала Дженин. – Это… ты?

– Михаил? – прошептала ее мать, ошеломленная голосом и видом нищего.

– Брат? – дрожащим голосом произнес Каниш. Впервые со дня нашей встречи он не мог найти слов и не знал, что ему делать. – Михаил, ты ли это? Какой ты грязный.

– Я думал, ты уже никогда не объявишься, Каниш, – ответил ему нищий. – Почему так долго? Ты и сам не намного чище.

Тогда я подумал, что нам конец. Потому что никогда еще я не видел такой явной, искренней и стихийной радости на человеческих лицах. Я подумал, что теплое и эмоциональное воссоединение вот-вот захлестнет всю площадь, прохожие из любопытства остановятся посмотреть и увидят четырех охотников за облаками со шрамами на лицах, которые обнимаются и целуются так, как могут только люди, которые думали, что никогда уже больше не встретятся. Казалось, они вот-вот пустятся на радостях в пляс. Я бы не удивился, если бы они действительно стали танцевать. А там уже и недолго было бы до обличительных криков: «Они же иноверцы! Еретики!» И вот – нас уже ведут на эшафот в День Квенанта.

Я их недооценил.

Краткий проблеск. Незаметный жест. Все остальное потом. Времени отмечать будет достаточно, когда мы окажемся в безопасности.

– Где корабль? – шепотом спросил Михаил – нищий и отец Дженин.

– В часе ходьбы, – ответил Каниш.

– Мы пойдем впереди и покажем дорогу, – сказала Карла. – Держись от нас поодаль, муж мой. Осталось недолго.

Но нищий покачал покрытой головой.

– Нет, – сказал он, – уходить нельзя.

Мы уставились на него.

– Но почему, отец? – спросила Дженин.

Он кивнул головой в сторону виселиц.

– Остальные заключенные, – ответил он. – Нужно забрать их с собой.

В глазах Каниша сверкнул гнев.

– Брат, мы пришли, чтобы спасти тебя, а не всех на свете. Мы не можем лезть в жизнь каждого встречного. Мы не мстители и не спасем вселенную. Мы простые охотники за облаками – мы спасаем своих.

– Нет. Их мы тоже спасем. Это наш долг. Никто, кроме нас, этого не сделает.

– Нет, брат. Так нельзя. Нельзя так рисковать из-за чужих людей. Мы сейчас же уходим, а ты иди следом и держись на расстоянии, чтобы никто не обратил на тебя внимания.

– Я не брошу своих сокамерников на произвол судьбы, – сказал Михаил. – Если бы не они, мне бы ни за что не сбежать.

– Мир жесток, брат. Тебе придется ограничиться словами благодарности. Поставь за них свечку, сделай подношение и помолись, чтобы на том свете они были счастливы. Но надо уходить. Нам пора.

– Пусть меня хоть повесят, но я никуда не уйду, – сказал отец Дженин.

Каниш внимательно посмотрел на него.

– Тебя повесят, если ты не уйдешь, – заметил он.

Дженин не говорила мне, кто из них двоих был старше. Ее отец или дядя? Сложно было сказать, потому что оба были одинаково упрямы и непреклонны. Может, они были близнецами.

Если бы дело между ними дошло до драки, думаю, они бы оба проиграли и оба выиграли. Они дрались бы до смерти, но не уступили бы. При этом они производили впечатление братьев, которые будут защищать друг друга даже ценой своей жизни, если только не подерутся между собой. Тоже до смерти.

34. Рассказ Михаила

– Кто этот мальчик? – поинтересовался отец Дженин. – Что он тут делает?

– Он на практике, – сухо обронил Каниш. Видимо, чувство юмора все же у него было. Или присутствие брата вдохновляло его на остроты.

– Это мой одноклассник. Он попросился с нами, – объяснила Дженин.

– Мы решили, что лишняя пара рук не помешает, когда мы приедем за тобой, – добавила Карла.

Мы расположились в маленьком кафе.

Еще на площади попрошайка – отец Дженин – резко развернулся и заковылял прочь. Наверное, решил, что мы похожи на компанию заговорщиков. Мы дали ему уйти и двинулись следом, держась поодаль и притворяясь, что разглядываем окрестности, товар на витринах и интересуемся приготовлениями ко Дню Квенанта. (Впрочем, я даже не притворялся – мне действительно было интересно, пусть все и приводило меня в ужас.)