Только хорошие умирают молодыми

• Предыдущая
• 67/126
• Следующая

— Не надейся, — криво улыбнулся Олег. — Не так быстро. Признаться, меня мало волнуют философские вопросы. Кто, куда, зачем, как, почему — это все не для меня. Если даже твои выдумки — заметь, не гипотезы, а именно выдумки, потому что подтвердить их чем-то мало-мальски серьезным ты пока что не можешь, — так вот, если твои выдумки верны, я постараюсь сделать все, что от меня зависит, чтобы мы подольше задержались на этом свете. И ответ на вопрос меня интересует предельно конкретный. Если что-то в мире решило бросить нам вызов — то почему оно это сделало и что это за сила. Я — снайпер, если ты не забыл. Я отлично попадаю в цель, бью без промаха, но для того, чтобы не промахиваться, я должен знать, что является моей целью.

— Мы же начали с того, что на этот вопрос нет ясного ответа. Что-то произошло, и нам теперь с этим жить. Ничего не изменить, Музыкант, неужели ты этого до сих пор не понял? Люди, у вас за спиной такой длинный путь, ваш опыт превосходит наш настолько, что даже сравнивать смешно, — так почему вы еще не догадались? Мир уже никогда не будет прежним: нет никакой кнопки, которую можно нажать, чтобы все вернулось. Остается учиться жить иначе, искать себя вновь, в изменившемся мире. В мире, в котором у вас есть конкуренты.

— Ладно. Пусть так. Но почему этими конкурентами стали именно крысы?

— А ты не задумывался, что мы с вами очень похожи?

— Чем же?

— Умением выживать практически в любых обстоятельствах. Способностью использовать размножение для того, чтобы более эффективно отстоять эволюционную нишу. Тем, что и человек, и крыса готовы драться до последнего. Да, крысы были трусливы и предпочитали нападать стаей, но разве про человека этого не скажешь? К тому же даже вы признавали, что загнанная в угол крыса становится во много раз опаснее. Вот тебе мой ответ… Скажи, пожалуйста, — помолчав недолго, необычно тихо спросил Флейтист, — у тебя есть… ну, как это у людей называется… возлюбленная? Любимая? Любовница? Извини, в тонкостях этих вопросов я разобрался плохо. В книгах много непонятного и противоречащего. Извини, что так меняю тему разговора, но ответить на твой вопрос, как ты выражаешься, предельно конкретно все равно не могу.

— Еще бы, — со смешком произнес снайпер, — физика с геометрией куда как понятнее любви. Там все на своих местах, все на своих полочках. А любовь, Флейтист, это такая штука… Да вообще-то это вовсе не штука. Да, у меня есть возлюбленная. Она же любимая и даже, наверное, любовница.

— Значит, — бесстрастно сказал крыс, — в этом вы после Катастрофы не изменились. И мы тоже.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы не знаем, что такое любовь. Мы спариваемся, когда наступает время. Не более того. Бог… ну тот, про которого я говорил чисто гипотетически, научил нас стрелять из автоматов, но так и не научил нас любить.

— Я пойду, наверное, — сказал Олег.

Его начал тяготить этот разговор. Конечно, можно долго чесать языком и находить в этом интерес. Но если слово не может стать делом, то грош такому слову цена. И сейчас снайпер совершенно не представлял, чем в будущем может обернуться этот разговор. Пора ставить точку.

— Я тебя чем-то обидел? — обеспокоенно спросил Флейтист.

— Нет. Но я еще хочу поспать сегодня.

Снайпер понял, что зря пришел на встречу с говорящей тварью без продуманного заранее списка вопросов. Но он — человек действия, думать — не его стихия. Наверное, Сверзин, встречаясь с Флейтистом, спрашивал гораздо больше и мог делать выводы не только из ответов, но даже из их отсутствия. Но одно дело — Лев Федорович, другое — глухой снайпер по прозвищу Музыкант. Он сейчас даже не знает, о чем говорить и, самое главное, какая польза может быть от этого разговора.

— Понятно… Ну что ж. Спасибо, что поверил и пришел. Мы еще увидимся?

— Не знаю, — честно ответил Музыкант. — Правда. Не знаю. Если ты говоришь, что мы с тобой связаны, то, наверное, судьба или бог твой крысиный должны нас свести вновь. Вот и проверим.

— Проверим, — эхом откликнулся говорящий крыс.

Глава 10
РАЗГОВОРЫ

На следующее утро к Олегу с Иришкой заглянул на минутку проходивший мимо Кравченко. От предложения зайти и попить чаю с испеченным вчера вечером Иришкой вкуснющим печеньем Данил Сергеевич вежливо, но твердо отказался, сославшись на то, что спешит.

— Я, собственно, вот за чем, — объяснил он цель своего визита. — Олег, сегодня в шесть у меня будет неформальное такое собраньице. Кое-кто из Штаба: Доцент, Вась-Палыч, естественно, и кто-нибудь еще. Соберется еще несколько человек. Из тех, кто постов не занимает и официальных обязанностей не имеет, но… Так скажем, обладают эти люди некоторым влиянием.

— Вроде тебя?

— Вроде меня, — кивнул Кравченко. — Точно. Приходи, Олег. Ирку твою, — он, будто извиняясь, кивнул девушке, — не зову. А вот ты приходи. Не все тебе будут рады, ну да это их проблема.

— Какая-то политика, — объяснил Музыкант Иришке, после того как гость ушел, боясь, что девушка обидится из-за того, что ее не приглашают.

Однако она отнеслась к этому совершенно спокойно.

— Не имею никакого влияния? Честно говоря, и не хочу. Другие есть, пусть они и влияют. Не всем же быть вождями.

— Так и я не вождь.

— Да? — Иришка испытующе посмотрела на Музыканта. — Может быть, и нет. А может быть, и да. Ты ведь не пробовал?

— И не собираюсь. Но на собрание схожу. Интересно. Глядишь, вставлю словечко-другое, хоть Вась-Палыча позлю. Нравится мне его дразнить.

— Смотри, додразнишься, — вздохнула Иришка.

• Предыдущая
• 67/126
• Следующая