Собрание сочинений в 10 томах. Том 9

Оглавление

Вот что уходя сказала мне Балека и была совершенно права. Мпанде ни на что не подбить, он жил тихо и больше молчал, как слабоумный. Но Дингаан и Мхлангана из другого теста, их при случае можно вооружить тем ассегаем, который разнесет по ветру мозги Чаки. Но время действовать еще не настало, чаша Чаки не заполнилась до краев.

Обдумав все это, я встал и пошел в крааль своего друга, где стал лечить обожженную руку. Пока я с ней возился, ко мне пришел посланный от короля.

Я предстал перед королем и припал к его ногам, называя его королевскими именами. Но он протянул руку и, подняв меня, ласково сказал:

— Встань, Мбопа, слуга мой, много перенес ты горя от колдовства твоих врагов. Я потерял мать, а ты — жен и детей. Плачьте же, наперсники мои, оплакивайте мою мать, плачьте над горем Мбопы, лишенного семьи через колдовство наших врагов!

Тогда приближенные громко завопили, а Чака сверкал на них очами.

— Слушай, Мбопа, — сказал король, когда вопли прекратились. — Никто не возвратит мне матери, но тебе я дам новых жен, и ты обретешь детей. Пойди, выбери себе шесть девушек из предназначенных королю. Также возьми из королевского скота лучших сто волов, созови королевских слуг и повели им выстроить тебе новый крааль — больше, красивее прежнего. Все это я даю тебе с радостью, Мбопа, тебя ждет еще большая милость, я разрешаю тебе месть.

В первый день новолуния я созову большой совет И-Бандла из всех зулусских племен. Твое родное племя э-лангени также будет тут. Мы все вместе станем оплакивать свои потери и тут же узнаем, кто виновник их. Иди теперь, Мбопа, иди. Идите и вы, мои приближенные, оставьте меня одного горевать по матери!

Так, отец мой, оправдались слова Балеки, так, благодаря коварной политике Чаки, я еще больше возвысился в стране. Я выбрал себе крупный скот, выбрал прекрасных жен, но это не доставило мне радости. Сердце мое высохло, радость, сила исчезли из него, погибли в огне Чакиной хижины, потонули в горе по тем, кого я раньше любил.

XII. Рассказ про Галази-Волка

Я расскажу тебе про участь Умслопогаса с той минуты, как львица схватила его, расскажу так, как узнал от него самого много лет спустя.

Львица, отскочив, побежала, держа в зубах Умслопогаса. Он попробовал вырваться, но та так больно укусила его, что юноша уже не двигался в ее пасти и только, оглядываясь, мог видеть, как Нада отбежала от колючей изгороди и громко кричала: «Спасите его!» Он видел ее лицо, слышал крик, потом перестал что-либо видеть или слышать.

Немного погодя Умслопогас очнулся от боли в боку, укушенном львицей, и до него долетели какие-то окрики. Он осмотрелся: близ него стояла львица, только что выпустившая его из пасти. Она хрипела от ярости, а перед ней стоял с угрюмым видом юноша, высокий, сильный, с серовато-черной шкурой волка, обмотанной по плечам таким образом, что верхняя челюсть с зубами находилась на его голове. Он стоял, покрикивая, перед львицей, держа в одной руке боевой щит, а в другой сжимая тяжелую, оправленную в железо дубину.

Львица, страшно рыча, присела, готовясь прыгнуть, но юноша с дубиной не стал дожидаться ее нападения. Он подбежал к ней и ударил ее по голове. Удар был сильным, метким, но не убил львицу — она поднялась на задние лапы и тяжело рухнула на юношу. Он принял ее на щит, но, придавленный страшной тяжестью, не удержался на ногах и упал, громко воя, как раненый волк. Тогда львица, прыгнув на него, стала его терзать. Благодаря щиту, ей не удавалось покончить с ним, но Умслопогас видел, что долго так не может длиться, щит будет отброшен в сторону, и львица загрызет незнакомца. Тогда Умслопогас вспомнил, что в груди зверя осталась часть его сломанного копья, и решил еще глубже вонзить лезвие или умереть. Юноша живо встал — силы вернулись к нему в трудную минуту — и подбежал к месту, где львица трепала человека, прикрывавшегося щитом.

Она не замечала его, так что он бросился на колени и, схватив рукоятку сломанного копья, глубоко пронзил зверя и еще повернул копье в ране. Тогда львица увидала Умслопогаса, прыгнула на него и, выпустив когти, стала рвать ему грудь и руки. Лежа под ней, он услыхал невдалеке могучий вой и вдруг — что же он увидел?

Множество волков, серых и черных, бросились на львицу и стали рвать и теребить ее, пока не растерзали на куски.

После этого Умслопогас лишился чувств, глаза его закрылись, как у мертвого. Когда же он очнулся, то вспомнил про львицу и огляделся, ища ее. Но вместо этого он увидал себя в пещере, на сеннике, вокруг него висели шкуры зверей, а рядом стояла кружка с водой. Он протянул руку к воде, выпил ее и тут заметил, что рука его исхудала, как после тяжкой болезни, а грудь покрыта чуть зажившими рубцами.

Пока он лежал, раздумывая, у входа в пещеру показался тот самый юноша, которого подмяла под себя львица. Он нес на плечах мертвую лань и, сбросив ее на землю, подошел к Умслопогасу.

— Ага, — сказал он, вглядевшись в него, — глаза открыты! Незнакомец, ты жив еще?

— Жив, — отвечал Умслопогас, — жив и голоден!

— Пора и проголодаться! — сказал опять тот. — С того дня как я с трудом донес тебя сюда через лес, прошло двенадцать суток, и ты все лежал без сознания, глотая одну воду. Я думал, что львиные когти прикончили тебя. Два раза я хотел тебя убить, чтобы прекратить твои страдания и самому с тобой развязаться. Но я останавливался из-за слова, сказанного мне кем-то, кого уже нет в живых. Набирайся сил, потом мы поговорим!

Тогда Умслопогас стал есть. С каждым днем он поправлялся. Как-то, сидя у огня, он разговорился с хозяином пещеры.