|
Оценить:
|
Menschen und Leidenschaften (Люди и страсти)
3
Юрий. Потом – ты знаешь, что у моей бабки, моей воспитательницы – жестокая распря с отцом моим, и это всё на меня упадает. Наконец я тебе скажу – не проходит дня, чтобы новые неприятности не смущали нас, я окружен такими подлыми тварями – всё так мне противуречит…
Заруцкий. Эх! любезный, чорт с ними!.. всех не исправишь!
Юрий. Еще – (берет его за руку) знаешь ли? – Я люблю…
Заруцкий. Ну так, без этого не обойтиться? В кого, скажи мне, в кого ты влюблен. Я помогу тебе – на то и созданы гусары: пошалить, подраться, помочь любовнику – и попировать на его свадьбе.
Юрий. На свадьбе? – кровавая будет свадьба! Она никогда не будет мне принадлежать, зачем же называть ее – я хочу погасить последнюю надежду – я не хочу любить, – а всё люблю!..
Заруцкий. Послушай, брат, знаешь ли, я сам люблю и не знаю, любим ли я; мне стало жалко тебя, ты очень несчастлив. Послушай! зачем ты не пошел в гусары? Знаешь, какое у нас важное житье – как братья, а поверь, куда бабы вмешаются, там хорошего не много будет!
Юрий (в сторону). О если б ты знал, что я люблю дочь моего дяди, ты не сравнивал бы себя со мною. (Вслух) Я еду в чужие края – оставляю всех – родину – может быть, это поможет моему рассеянью.
Заруцкий. Твой отец здесь и дядя и кузины… их две?..
Юрий (с приметным смущением). Да… да – они все приехали со мной проститься!.. И мы с тобой снова расстанемся!
Заруцкий. Твое воображение расстроено, мой милый, ты болен. Зачем тебе ехать от нас?
Поверь мне, той страны нет краше и милее,
Где наша милая иль где живет наш друг.
Юрий. Зачем разуверять меня, зачем останавливать несчастного. Неужели и ты против меня; неужели и ты хочешь моей гибели, и ты изменил мне. Скажи мне просто, что ты думаешь – быть может, ты хочешь посмеяться надо мной, над безнадежной моей любовью так – как некогда – у меня был друг, который хохотал. Долго этот хохот останется в моем слухе. Ах! имей немного сострадания, столько, сколько человек может иметь – оставь меня лучше!
Заруцкий. Бедный, в каком он безумии. Зачем я коснулся его живой струны? (К Юрию) Послушай, запомни мои слова: дома лучше!..
Юрий. Я еду – я должен ехать – я хочу ехать… (Кидается на стул и вдруг закрывает лицо руками.)
Заруцкий (стоит в безмолвии над ним, покачав головою). Бедный!.. Кто виноват?.. Неужели человек может быть так чувствителен, что всякая малость раздражает его до такой степени. (Ударив себя по сердцу) Этого я, по чести, не понимаю!.. Эй, брат. Вставай-ка – ты болен… Опомнись (трогает его).
Юрий. Да! я болен! Смертный яд течет по моим жилам. (Зар<уцкий> под<нимает> его.) (Как ото сна встает.) Где я, у кого я?
Заруцкий. В объятиях твоего друга.
Юрий (обнимает его с восторгом). У меня есть друг.
Заруцкий. Утешься, брат – не век горе.
Юрий (не слыша его). Ты на меня не сердит? а? прости мне, если я что-нибудь тебе обидное сказал – не я говорил – мои страсти, мое безумство – прости меня…
Заруцкий. Тебе нужен свежий воздух!.. Итак, пойдем отсюда… в поле… (Уходят.)
Явление 6
(Комната барышень. Любенька сидит и читает. Горнишная шьет платье, а Элиза перед трюмо. Все тихо.)
Элиза (примеривая шляпу). Посмотрите, ma soeur, как эта шляпка на мне сидит. Не правда ли, что прекрасно…
Любовь. Да, это правда. (Положив книгу) Ах! если бы ты знала, какую прекрасную книгу я читаю.
Элиза. А что такое, позвольте спросить?
Любовь. Вудcток, или Всадник, Вальтера Скотта! Я остановилась на том месте, когда Алина удерживает короля и полковника… Ах, как я ей завидую…
Элиза. По мне ничего тут нет прекрасного. Пускай бы их сражались… да шею себе ломали… ха, ха, ха. – Какая дура твоя Алина!..
Любовь. У всякого свой вкус…
Элиза. Кстати: помнишь ли, как мы были в Москве. Я танцовала с одним прехорошеньким, молодым мальчиком. Он мне писал письмо, познакомился с кузинами для меня…
Любовь (с презрением). И ты приняла письмо?
Элиза. Экая важность! я очень рада… Когда мы приедем опять в столицу – он на мне женится… А ты не хочешь замуж, душенька моя? – будь спокойна, не возьмет тебя никто.
Любовь. Где ж нам с вами, большими барынями, равняться… ты любимая дочка, а…
Элиза (как будто не слышит ее). Какое прекрасное время – пойду в сад… (Уходит.)
Любовь. За что меня батюшка меньше ее любит, боже мой? Что я сделала?.. Неужели должна любовь отца разделяться не ровно!.. Кажется, я привязана к нему с такой же нежностью, как сестра моя, никогда не огорчала его непослушанием – никогда – никогда… Ах, если бы маменька была жива, если б было кому с участием, нежностью меня прижать к груди своей, я бы не жаловалась на судьбу мою.
(Василиса служанка встает и уходит.)
Как я помню ее последние слова «не плачь, дочь моя – что делать, если отец тебя не любит – молись, дочь моя – божеская любовь равна любви родительской!» И бледное болезненное лицо ее сделалось совершенно спокойно – как смерть!.. (Молчание.) Видно, мне вечно быть сиротой. Я смутно помню, что когда-то я была у Троицкой Лавры – и мне схимник предсказал много горестей. – О! святой старик, зачем твое предсказание исполнилось?
(Она садится за книгу. Вдруг входит Заруцкий. Она в испуге вскакивает.)
Явление 7
(Заруцкий подходит к ней.)
Любовь. Чего вам надобно, милостивый государь – здесь – когда я одна – вы, верно, ошиблись комнатой, вы не сюда хотели взойти…
Заруцкий. Нет, сударыня. Я точно там, где хотел быть… Это ваша комната…
