|
Оценить:
|
Том 2. Новая анатомия
- Предыдущая
- 42/76
- Следующая
42
Я стал раздумывать о том, почему брату не хватает четырех рублей, но он схватил меня за рукав и сказал:
— Ну так как же: одолжишь ты своему брату немного денег? — И с этими словами он сам расстегнул мне мою ватную шубу, залез ко мне во внутренний карман и достал мой кошелек.
— Вот, — сказал он, — я, брат, возьму у тебя взаймы некоторую сумму, а кошелек, вот смотри, я кладу тебе обратно в пальто. — И он сунул кошелек в наружный карман моей шубы.
Я был, конечно, удивлен, так неожиданно встретив своего брата.
Некоторое время я помолчал, а потом спросил его:
— А где же ты был до сих пор?
— Там, — отвечал мне брат и показал куда-то рукой.
Я задумался: где это «там», но брат подтолкнул меня в бок и сказал:
— Смотри: в магазин начали пускать.
До дверей магазина мы шли вместе, но в магазине я оказался один, без брата. Я на минуту выскочил из очереди и выглянул через дверь на улицу. Но брата нигде не было.
Когда я хотел опять занять в очереди свое место, меня туда не пустили и даже постепенно вытолкали на улицу. Я сдерживая гнев на плохие порядки, отправился домой. Дома я обнаружил, что мой брат изъял из моего кошелька все деньги. Тут я страшно рассердился на брата, и с тех пор мы с ним никогда больше не мирились.
Я жил один и пускал к себе только тех, кто приходил ко мне за советом.
Но таких было много, и выходило так, что я ни днем, ни ночью не знал покоя.
Иногда я уставал до такой степени, что ложился на пол и отдыхал. Я лежал на полу до тех пор, пока мне не делалось холодно, тогда я вскакивал и начинал бегать по комнате, чтобы согреться. Потом я опять садился на скамейку и давал советы всем нуждающимся.
Они входили ко мне друг за другом, иногда даже не открывая дверей. Мне было весело смотреть на их мучительные лица. Я говорил с ними, а сам едва сдерживал смех.
Один раз я не выдержал и рассмеялся. Они с ужасом кинулись бежать, кто в дверь, кто в окно, а кто и прямо сквозь стену.
Оставшись один, я встал во весь свой могучий рост, открыл рот и сказал:
— Принтимпрам.
Но тут во мне что-то хрустнуло, и с тех пор, можете считать, что меня больше нет.
<1936?>
«Один человек лёг спать верующим…»
Один человек лег спать верующим, а проснулся неверующим.
По счастию, в комнате этого человека стояли десятичные медицинские весы, и человек имел обыкновение каждый день утром и вечером взвешивать себя. И вот, ложась накануне спать, человек взвесил себя и узнал, что весит 4 пуда 21 фунт. А на другой день, встав неверующим, человек взвесил себя и узнал, что весит уже всего только 4 пуда 13 фунтов. «Следовательно, — решил этот человек, — моя вера весила приблизительно восемь фунтов.»
<1936–1937>
«Два человека разговорились…»
Два человека разговорились. Причем один человек заикался на гласных, а другой на гласных и согласных.
Когда они кончили говорить, стало очень приятно — будто потушили примус.
<1936–1937>
1938
«— Я не советую есть тебе много перца…»
— Я не советую есть тебе много перца. Я знал одного грека — мы с ним плавали на одном пароходе — он ел такое страшное количество перца и горчицы, что сыпал их в кушанья не глядя. Он, бедный, целые ночи просиживал с туфлей в руках…
— Почему? — спросил я.
— Потому что он боялся крыс, а на пароходе крыс было очень много. И вот он, бедняжка, в конце концов умер от бессоницы.
3 января 1938
Четвероногая ворона
Жила-была четвероногая ворона. Собственно говоря, у нее было пять ног, но об этом говорить не стоит.
Вот однажды купила себе четвероногая ворона кофе и думает: «Ну вот, купила я себе кофе, а что с ним делать?»
А тут, как на беду, пробегала мимо лиса. Увидала она ворону и кричит ей:
— Эй, — кричит, — ты, ворона!
А ворона лисе кричит:
— Сама ты ворона!
А лиса вороне кричит:
— А ты, ворона, свинья!
Тут ворона от обиды рассыпала кофе. А лиса прочь побежала. А ворона слезла на землю и пошла на своих четырех, или точнее, пяти ногах в свой паршивый дом.
<13 февраля 1938>
«У него был такой нос, что хотелось ткнуть…»
У него был такой нос, что хотелось ткнуть в него биллиардным кием.
* * *
За забором долго бранились и плевались. Слышно было, как кому-то плюнули в рот.
* * *
Это идет процессия. Зачем эта процессия идет? Она несёт вырванную у Пятипалова ноздрю. Ноздрю несут, чтобы зарыть в Летнем Саду.
* * *
Михайлов ходил по Летнему Саду, неся под мышкой гамак. Он долго искал, куда бы гамак повесить. Но всюду толкались неприятные сторожа. Михайлов передумал и сел на скамеечку. На скамеечке лежала забытая кем-то газета.
Лежала забытая кем-то газета.
Лежала забытая кем-то газета.
Михайлов садился на эту газету
И думать поспешал
И думать поспешал.
<март 1938>
«Когда сон бежит от человека, и человек лежит на кровати…»
Когда сон бежит от человека, и человек лежит на кровати, глупо вытянув ноги, а рядом на столике тикают часы, и сон бежит от часов, тогда человеку кажется, что перед ним распахивается огромное чёрное окно и в это окно должна вылететь его тонкая серенькая человеческая душа, а безжизненное тело останется лежать на кровати, глупо вытянув ноги, и часы прозвенят своим тихим звоном: «вот ещё один человек уснул», и в этот миг захлопнется огромное и совершенно чёрное окно.
- Предыдущая
- 42/76
- Следующая
