ОБ ИСКУССТВЕ. ТОМ 1 (Искусство на Западе)

• Предыдущая
• 92/205
• Следующая

Восхищающий многих памятник Гюго, сделанный Жаном Буше для острова Гернзея, беспокоит своими беглыми линиями, долженствующими изображать порыв ветра. Быть может, памятник будет более на своем месте на скале, над океаном, где его хотят поставить, но во всяком случае это развевающееся каменное пальто, все эти парусом надувшиеся поверхности— довольно–таки некрасивы. Лицо Гюго не кажется мне значительным, особенно после дивной головы, в остальном, впрочем, неудачного памятника Родена.

Имей я место, я остановился бы еще на целом ряде скульптурных произведений. Сейчас я вынужден лишь назвать их. Прекрасны своим спокойствием, своим серьезным и глубоким ритмом ученые старцы в группе «Комментарий» Беклю. Очень содержательна, полна грации и архитектурно удачна группа Сюдра «Квазимодо перед Эсмеральдой». Превосходна своим колючим остроумием, истерической, колдовской прелестью ведьма г–жи Бланш Лоран. Очень трогательны, искренни «Забытые дети» г–жи Теньер.

Уже из этого простого и очень неполного перечня читатель увидит, что скульптурный отдел нового Салона, правда насчитывающий более тысячи произведений, — богат из ряду вон. И какое же разочарование постигает вас при входе в утомительно бесконечную анфиладу зал живописи! На три тысячи картин в этой красочной пустыне я нашел едва полтора десятка сколько–нибудь интересных. Подлинно прекрасных я видел только две, два маленьких полотна великого мастера маленьких картин Девамбеца. Можно упомянуть еще запоздалую прерафаэлитскую картину англичанина Мостина, крымский пейзаж Ткаченко, громадную композицию Жонаса, по обыкновению красивые вещи Максанса да две терпкие, несколько брейгелизирующие картины Санаса. А в общем безотрадная пустыня. Не умею объяснить этого странного контраста в проявлении двух братских искусств на одной и той же выставке.

ПАРИЖСКИЕ ПИСЬМА

Большая часть цикла статей «Парижские письма», печатавшихся с 1911. по 1915 год в различных журналах, посвящена театру.

Молодая французская живопись

Впервые — «Современник», 1913, № 6.

Печатается по тексту кн.: Луначарский А. В. Об изобразительном искусстве, т. 1, с. 162—184.

У большой публики — не только у следящей за эволюцией французской живописи издали, но и той, которая усердно посещает Салоны как «d'Automne», так и «Des Independents», — может составиться, и даже, по–видимому, составилось уже убеждение, что французские «художники авангарда» идут по резко спускающейся плоскости к настоящему безумию или (не знаю, в худшем или лучшем случае) к снобизму, граничащему с шарлатанством.

Это впечатление оправдывается оглушительным шумом, поднявшимся вокруг таких исчадий художественной эволюции наших дней, как кубизм, футуризм и новорожденный орфизм. Крайняя экстравагантность, колющая глаза нелепость этих искателей, далеко оставивших за собой отважные курбеты своих предшественников, столь ясно свидетельствуют о глубоком упадке вкуса и техники, что нельзя ни на минуту удивиться пессимизму, охватывающему многих искренних друзей искусства.

Но, во–первых, было бы несправедливо окрестить сплеча всех представителей перечисленных направлений дегенератами или обманщиками. Направления эти несомненно больные. Но это болезнь не личного, а социального характера. Мало того, если не в практике, то в теориях этих художников есть много любопытного, в чем, во всяком случае, надо разобраться прежде чем произносить суд. Пусть даже это значило бы дуть на воду, обжегшись на молоке когда–то осмеянного импрессионизма.

Еще гораздо важнее то обстоятельство, что крикливая группа этих акробатов рисунка и колорита не составляет на деле подлинного, серьезного авангарда французской живописи. Все эти господа, скорее мальчишки, с гиканьем бегущие впереди первого взвода и дурашливо передразнивающие настоящих солдат. Их можно было бы совершенно игнорировать, если бы их преувеличения не проливали иногда свет на суть дела, подобно тому как патологические аберрации и гипертрофии душевнобольных проливают свет в иные тайники нормальной души.

После внимательного знакомства в течение последних двух лет как с литературой, так и с живописными работами молодых французских школ, пришедших на смену импрессионизму, я считаю возможным утверждать, что живопись, неразрывно связанная с общей эволюцией многогранной французской культуры, выполняет сейчас серьезную функцию, что художники вдумчиво и талантливо намечают подлинно новые и многообещающие пути в человеческом творчестве будущего.

Чтобы проникнуть в совершившийся на деле глубоко серьезный процесс, надо только суметь сделать две вещи: внутренне связать недавнее прошлое с настоящим и не отводить преувеличенного места явлениям наиболее кричащим и парадоксальным.

В предлагаемых читателю коротких очерках я лишь в общих чертах могу обрисовать последнюю фазу эволюции живописи во Франции. Быть может, мне удастся сделать это в будущем с большой подробностью.

Импрессионизм

У импрессионизма всегда было два лица, причем у одних его представителей преобладал лик реалистический, у других — лик, я бы сказал, музыкальный.

Припомните в своем роде очень глубокое произведение Золя «Творчество». Клод, являющийся в некоторой степени портретом Мане, открывая путь импрессионизму, ищет простого приближения к действительности. Реализм Курбе и его ближайших последователей при всех достоинствах этой школы (особенно, конечно, самого Курбе) заслуживал имени реализма лишь постольку, поскольку черпал свои сюжеты из действительности и склонен был считать благодарной темой всякий кусок действительности, — словом, поскольку он возводил до степени предмета живописи многое, считавшееся в глазах академистов и романтиков вульгарным. Но он не рвал с создавшимися в академиях традициями: он передавал пейзаж и фигуры в тех условных, темных, буроватых красках, которые стали общепринятыми благодаря своеобразному вырождению еще болонской школой намеченного эклектического традиционализма. Война против «бурого соуса», война за светлые краски, война за подлинное солнечное освещение под открытым небом, война за подлинные пропорции тел — таково было содержание первоначального выступления импрессионистов. Бунт реализма против условности! Художник искренне считает себя наблюдателем и хочет быть наблюдателем честным. Вот почему он отметает дорисовку картины в мастерской, вот почему он придает ей характер быстро схваченного этюда. Ведь освещение меняется, а ультрарсалистический импрессионист ничего не хочет создавать «из головы».

• Предыдущая
• 92/205
• Следующая