Невинная жертва

• Предыдущая
• 25/43
• Следующая

25

Мадлен показалось, что ей в сердце вонзили нож и несколько раз повернули его из стороны в сторону.

— Когда мы встретились с Ребеккой, она уже год как жила отдельно от мужа. Но она католичка и не принимает развода.

На какое-то время он замолчал и задумался.

Наверное, думает об этой женщине, печально подумала Мадлен и поставила пустую чашку на стол.

— Еще кофе? — вежливо спросил он.

— Спасибо, нет, — так же вежливо ответила она.

Чтобы прогнать дух Ребекки, витавший над ними, она весело улыбнулась.

— Все было так вкусно! Я давно так не наслаждалась едой.

— Наша цель — получить как можно больше удовольствия от праздника. Не перейти ли нам в более удобные кресла?

Она встала.

Небрежно обняв за плечи, он подвел ее к огню. Даже это формальное прикосновение заставило ее сердце забиться быстрее. Она удобно устроилась в кресле, а Луи прислонился плечом к каменному камину и уставился на огонь.

После недолгого молчания он спросил:

— А теперь, надеюсь, ты готова к обещанному сюрпризу?

Что-то в его интонации насторожило ее и заставило подобраться. Ей показалось, что он преследует какую-то одному ему известную цель.

Что за игру он затевает? — подумала она.

Но чутье подсказывало ей, что все-таки это не игра и что за его действиями стоит нечто серьезное.

— Да, я вполне готова.

— Звучит не очень оптимистично.

— Я уже сказала, что не слишком увлекаюсь сюрпризами.

— А я сказал, что мой сюрприз тебе понравится. — Она промолчала, и он продолжил: — Ты не собираешься спросить, что это такое?

Она набралась храбрости и настороженно произнесла:

— Ну хорошо. Что же это такое?

Удивленный ее сопротивлением, он направился к шкафу и достал оттуда большой плоский пакет, завернутый в толстую пергаментную бумагу.

— Вот. — Он протянул ей пакет и сел.

Ожидая ловушку, Мадлен осторожно надорвала конверт, оказавшийся под пергаментной упаковкой, извлекла лист бумаги и молча уставилась на него. Это было любовное письмо, адресованное какой-то мадемуазель Элеоноре и датированное сентябрем 1621 года. Очень нежное, страстное, полное любви послание было написано в стиле семнадцатого века. Оно было подписано просто: «Мишель Л.». Заглавные буквы имени были удлиненными и несколько наклонены вперед.

Подняв глаза, Мадлен почти прошептала:

— Потрясающий документ.

— Я знал, что письмо тебе понравится. Как я уже говорил раньше, я ничего не понимаю в рукописях. Но это послание показалось мне замечательно подходящим подарком для такого человека, как ты.

Мадлен запротестовала:

— Но ведь не можешь же ты иметь в виду, чтобы я приняла такой подарок?

— Именно это я и имею в виду.

— Спасибо, но это абсолютно невозможно.

— Почему же?

— Потому, что, несомненно, это подлинник, и…

— Ты уверена? — прервал он ее.

— И бумага, и чернила подтверждают это, а сама подпись с этими удлиненными, наклоненными вперед буквами вполне достоверна…

— Значит, ты уже видела такую подпись раньше?

— Да, на других сохранившихся рукописях. Она очень характерна…

— Если она достоверна.

— Значит, со всей определенностью это письмо написано поэтом-воином Мишелем, современником Сирано де Бержерака. Оно должно стоить огромную сумму денег. Даже если это копия, а я так не думаю, оно может принести большой доход.

Его глаза сохраняли выражение, которое она не могла расшифровать.

— Это не копия.

— У тебя есть доказательства?

— Да.

— Ну, если оно принадлежит коллекции месье Мориса…

— Нет. Это письмо из семейного архива. Оно было послано мадемуазель Элеонор Лакруа.

Мадлен затаила дыхание и, распахнув глаза, спросила:

— Ты знаешь, что произошло между ними? Она ответила ему взаимностью?

— Да, она его полюбила. Но отец запретил ей выходить за него замуж. У него были другие планы на свою старшую дочь: он хотел выдать ее за кузена Этьена. Однако Элеонора была настроена решительно. Несмотря на то что ее посадили под домашний арест и держали на хлебе и воде, она стойко держалась, заявив, что скорее умрет старой девой, чем выйдет за Этьена. Судя по всему, тем и закончилось.

Мадлен тяжело вздохнула.

— Я вижу, тебе бы хотелось услышать более романтическое окончание этой истории, — заметил Луи.

— Она и так достаточно романтична.

— Несостоявшаяся любовь? Наверное…

— Ну а теперь, когда я узнала об Элеоноре, может быть, ты расскажешь мне о Мишеле?

11

— Кроме его метафизической поэзии и нескольких дошедших до нас любовных посланий, о нем мало что известно, — начал Луи. — Неизвестно, когда он родился, зато можно утверждать, что умер он в тысяча шестьсот тридцать третьем году, так и не женившись. Чтобы сохранить романтичность, давай думать, что он хранил верность Элеоноре.

Мадлен аккуратно сложила письмо и протянула его Луи.

— Спасибо, что ты показал мне эту реликвию.

— Ты уверена, что не хочешь иметь ее у себя? — спросил он.

— Я была бы рада, но не могу, — честно призналась она.

— Ты могла бы начать новую коллекцию с этого документа, когда откроешь новый магазин…

— Если бы это письмо было моим, я ни за что не продала бы его, — почти сердито бросила она.

Он посмотрел на нее с большим интересом.

— А я думал, что основной смысл твоей деятельности продавать рукописи и делать на этом деньги.

— Конечно, — подтвердила она. — Но, боюсь, я коллекционер по сердечной склонности. Иногда я с болью расставалась с чем-то очень дорогим для себя.

3

• Предыдущая
• 25/43
• Следующая