Ночь Ягуара

Оглавление

— О нет, дорогой Джимми, ты же знаешь, я не оказываю платных услуг: если чем и занимаюсь, то только из любви к делу, чистая, можно сказать, благотворительность.

Она достала из сумочки визитную карточку, лениво облизала ее и сунула за солнцезащитный щиток над его головой.

— Звони в любое время. Социология никогда не спит.

На обратном пути Паз вынул карточку из винила и, вместо того чтобы выкинуть ее, непроизвольно, словно его рука повиновалась мистической силе, засунул в нагрудный карман рубашки.

8

Дженнифер сидела на дне рыбного пруда, на глубине, позволявшей дыхательной трубке выступать над поверхностью, и держала на коленях большущий коралловый обломок, помогавший ей не всплывать. Никогда прежде она даже не думала о том, чтобы утопиться, но теперь, после всего, что случилось, эта идея угнездилась в ее сознании. Девушка задумалась о том, будет ли ей больно умирать, и вдруг поняла, что и этот вопрос относится к великому множеству таких, ответа на которые она не знает, ибо глупа. Безнадежно глупа, как высказалась о ней Луна, узнав, что индеец снова исчез — как будто она могла следить за ним каждую минуту!

Луна фактически потребовала у Руперта избавиться от Дженни, и тот, вместо того чтобы, как обычно, мягко спустить дело на тормозах, посмотрел на девушку с видом капризного ребенка, которому только что отказали в лакомстве (уж Дженни-то хорошо знала этот взгляд), и сказал: дескать, это возможно, принимая во внимание все происшедшее, и ей лучше начать подыскивать себе другое место. Но это было еще не самое худшее. Оставшись наедине с Кевином, она выплакала все глаза, а он сказал:

— Слушай, детка, дай мне знать, когда кончишь хныкать, а?

— Я думала, ты меня любишь, — сказала она и услышала в ответ:

— Конечно, мы можем встречаться и потом, трахаться и все такое.

В результате она взяла свой спальный мешок, пошла в старый сарай, где раньше ночевал Мойе, и прошлую ночь провела там.

Она протянула руку и стала кормить хлебными крошками орду разноцветных сомиков и цихлид. Она будет скучать по ним, может быть, и рыбки тоже будут скучать по ней. Скучают ли вообще рыбы? Еще одно знание, которого нет в ее глупой голове. Хлеб закончился, рыбья мелюзга рассеялась, словно рассыпавшиеся блестки, и внимание Дженни привлек большой астронотус, двигавшийся на средней глубине причудливым манером, будто поставленная на край, колышущаяся тарелка. Он поранился — в здешнем пруду это случалось часто, ибо в естественной среде обитания этих рыб кораллы всегда покрыты водорослями или илом, и водные обитатели не могли приспособиться к острым, режущим краям кораллов их нынешнего дома. Скотти не без досады говорил ей, что особенно часто рыбки повреждают чешую во время брачных игр, когда движутся особенно быстро и теряют осторожность. По его мнению, следовало осушить пруд и поместить риф в мягкий, пористый вкладыш, но Руперт не соглашался, будучи, по словам Скотти, жадным ублюдком.

Астронотус неуклюже повернулся, и она, увидев позади его маленького бокового плавника красный порез, подумала о том, что нужно бы выйти и найти Скотти. У него для подобных случаев имелся лечебный резервуар на сорок галлонов. Но не успела она претворить свою мысль в действие, как налетела пиранья с красным брюшком, вырвала из раненой рыбины кусок плоти, а потом в образовавшемся кровавом облачке появились еще десять пираний. Несколько мгновений — и пираньи исчезли, как исчез и астронотус. То немногое, что от него осталось, тут же принялись подбирать налетевшие стайкой карпики и прочая рыбья мелочь.

Дженни вылезла из пруда чуть ли не раньше, чем поняла это. Хотя солнышко уже пригревало, ее била дрожь; она сняла маску и, чтобы унять озноб, закуталась в полотенце.

Нет уж, о том, чтобы топиться в этом пруду, не может быть и речи, хотя это, наверное, тоже глупо — какое тебе дело, сожрут тебя или нет, если ты все равно мертвая? С другой стороны, а вдруг они сообразят, что ты решила утопиться, и вздумают съесть тебя, пока ты еще жива?

Девушка передернулась — но вовсе не от холода — и чуть ли не бегом припустила в сарай под зеленой крышей.

Профессор Кукси был там, он потирал подбородок и смотрел в землю. Дженни от встречи с ним никакой радости не испытала: когда все на нее насели, он ей ничем не помог, а смотрел на нее в своей обычной невозмутимой манере, как на одно из своих насекомых. Однако ее глаза машинально последовали за его взглядом, а поскольку на земле ничего не оказалось, она спросила:

— Что там такое?

— Хм? О, ничего. Но присмотрись к этому отпечатку. Он не кажется тебе странным?

Она посмотрела. Полом в сарае служила мягкая, не утрамбованная почва, на которой прекрасно отпечатывались следы. Теперь и Дженни увидела отчетливый след маленькой босой ступни. Такой след был единственный — остальные были оставлены обувью: рифлеными подошвами туфель Скотти, ее собственными дешевыми шлепанцами или кожаными сандалиями Кукси.

— Наверное, это след Мойе, — сказала она. — А что с ним не так?

Профессор посмотрел на нее и, опустившись на колени, показал:

— Эй, неужели ты не видишь? Отпечаток слишком глубокий. Глубже, чем след Скотти, и гораздо глубже, чем твой или мой, хотя я бы сказал, что у вас с Мойе один размер. Сколько ты весишь?

— Не знаю. Примерно один двадцать, один двадцать пять.

— Хм, вот это, как я понимаю, твой след, он как раз рядом. Очень удобно сравнивать: давай посмотрим, какой вывод можно из этого сделать.

Кукси вынул из кармана рубашки маленькую латунную линейку, измерил глубину обоих отпечатков, встал, вынул из кармана блокнот в кожаном переплете и произвел подсчет.